Современная австралийская новелла

Он погрузился в раздумье, давая мне время поразмыслить над ответом. Взвесив все еще раз, я решил, что это проявление заботы о жене больше похоже на уловку, с помощью которой он рассчитывал вернуть разговор к сгоревшей скирде. Впрочем, кто знает. Когда люди так долго живут вместе, между ними порой складываются весьма странные отношения. Вполне допустимо, что Ада и Рой стали столь же необходимы друг другу, как Дарби и Джоан,[6] — но только на свой лад.

— Так, может быть, не стоило ворошить прошлое?

— Прошлое? — Он зло вскинулся. — Для меня это все живое, как вчера было. Полторы сотни тонн сена, да еще в самую сушь, когда на выгонах живой былинки не сыщешь. А у меня семь лошадей и в кармане хоть шаром покати. Черт побери, я такого натерпелся — врагу не пожелаю! И знаешь, кто это сделал?

— Хозяин больного жеребчика?

— Он самый! А почему — знаешь?

Я покачал головой.

— Я, вишь ли, шуганул его из дома да ружьем маленько пугнул, и имел на то полное право, заметь. Это уж много позже получилось после того, как я жеребчика отходил. Конь-то, правду говоря, не его был, отцов. Но ездил на нем он, и за помощью ко мне он прибегал. Высокий такой был парень, а по годам еще сосунок, семнадцати лет, вот я его и пожалел. Бросил все дела — уж больно переживал парень за коня. Спас, значит, я его любимца, и к концу недели он на этом жеребчике приехал благодарить меня. Ясное дело, пригласили его пообедать. С того и пошло. Завел шашни с Роз, моей меньшой.

Вдруг он остановился и повернул голову к двери, через которую вышла Ада. Мне тоже вроде послышался там шорох. Рой не старался понизить голос и, конечно, не хуже меня знал, что Ада нас слушает. Нисколько не смущаясь этим, он заговорщицки подмигнул и кивнул мне — не обращай, мол, на нее внимания — и продолжал:

— Боб, ей тогда всего семнадцать сровнялось. И история с Агнес меня подкосила — года не прошло, как та сбежала. Какой родитель стерпит такое?

— А парень что из себя представлял?

— Пустой малый. Ветер в голове. Отца родного и того в грош не ставил. С гнильцой был парень, я это доподлинно вызнал. Уезжал из дому, потолкался среди стригалей на овечьих фермах и поднабрался там чего не след, короче — из молодых, да ранний. Чего он раз выкинул — ладно, сперва доскажу, что у нас тут получилось. Сам поймешь, каков был фрукт. Я ему с самого начала велел держаться подальше от дочки, и Роз предостерег тоже. Она, правда, уперлась — и ни в какую, но должен же отец по силе возможности дочерей от греха беречь, раз наплодил себе на шею. Беда в том, что мне здесь вечно палки в колеса вставляли. — Он снова подмигнул и многозначительно кивнул на дверь спальни. — Все стакнулись, чтоб мне голову задурить. Долго они меня за нос водили, хоть я глаз с них не спускал. В общем, не стану входить в подробности, наверняка сам в этих делах разбираешься, не маленький. Как-то вечером я его наконец застукал. Не скажу, чтоб у них там дошло до чего серьезного, но дочке уж давным-давно полагалось спать. Парня я, конечно, выгнал, и с треском. При мне было ружье, и я для острастки пустил в землю заряд дроби, когда он дунул со двора. А следующей ночью моя скирда полыхнула.

— И вы уверены, что это он?

— Уверен? Еще бы — да он сразу после того застрелился!

— Как — застрелился?

— Насмерть. Пустил себе пулю в лоб. Я так понимаю, он не в себе был, когда сено поджигал. Спохватился — да поздно. И струсил. Знал, что я его из-под земли достану. Вот и решил опередить меня, чуть не полголовы себе снес. Мы нашли тело на дальнем участке, когда уж прошло порядочно времени. Даже видать было, как он это сделал. Так и лежал у бревна, с которого свалился, а в спусковом крючке кусок палки торчит. Мы б его нипочем не нашли, если б не запах.

— А Роз?

— Ушла Роз. Уехала в город. Агнес нам про это телеграмму отбила. Так и жила у Агнес. На работу устроилась, а после вышла замуж за какого-то парня из Управления общественных работ. Кажется, они теперь в Гилонг переехали.

Сомневаюсь, чтобы сам Рой сознавал, сколько тоски заключало в себе это «кажется». Трудно было определить, какие чувства владели им. Весь его запал иссяк. Он сидел, сдвинув брови, целиком погрузившись в прошлое. Мойра — Агнес — Роз — и Ада, которой сегодня что-то занедужилось. Все это складывалось в одну логически закономерную картину, но как объяснял ее себе Рой, я догадаться не мог. Лицо его казалось высеченным из камня.

— Рой, я вижу, этими разговорами вы вконец себя расстроили, — мягко сказал я. — Не лучше ли вам лечь спать?

Он вышел из своего оцепенения.

— А ведь и верно. Пойду, пожалуй, посмотрю, как там жена.

На этом кончились рассказы Роя, и завершить тот безотрадный вечер суждено было Аде.

В последнюю минуту Рой передумал, зажег фонарь и вышел, сказав, что ему надо проведать больную овцу. Не успели стихнуть его шаги, как я услыхал позади себя движение и, обернувшись, увидел в полуоткрытой двери спальни Аду. Она знаками подзывала меня.

— Тс-с, мистер Джонсон!