Современная австралийская новелла

— Знаете, попугай великолепно чувствует себя в домашних условиях, — говорит Свинберн. — Наш Джой так забавно болтает.

Попугай, самец, голубого цвета разных оттенков, сидит на руке у хозяина; в то время как миссис Свинберн нежно улыбается, глядя на своего любимца, птица красуется и охорашивается, а затем, опустив крылья, делает попытку совокупиться с большой красной рукой Свинберна.

— Чудной, не правда ли? — спрашивает миссис Свинберн. — Он делает это в определенные часы.

«Вот бедняга», — думаю я.

— Ничего удивительного, — говорю я вслух.

— Что вы имеете в виду?

— Ничего, — отвечаю я. — Я имею в виду, что это чудесно.

— Мне говорили, что эти попугаи на воле не говорят, — заявляет миссис Свинберн.

— Нет, — подтверждаю я, — только когда их посадят в клетку. — Я воздерживаюсь, не высказываю своего мнения о мимикрии, вызванной неудовлетворенным сексом, подавленной жизненной энергией.

Незаметно, чтобы Мэншен-стрит смягчила свое отношение к Реду, — Свинберн, директор-распорядитель обувной фабрики, выступал от имени обитателей нашей улицы, как один из ее альфа-членов. Я был уверен, что и другие соседи говорили между собой то же, что и он.

Как-то вечером спустя несколько дней они мне все это высказали в открытую. Ко мне зашла миссис Фиттер. Если Свинберн — альфа-мужчина, то она — альфа-женщина. Ее отец — мануфактурный король, построивший огромный особняк с декоративными наличниками, где и проживало семейство Фиттеров, в распоряжении которого было два автомобиля.

— Я к вам от имени женщин-матерей на Мэншен-стрит, — начинает она. Миссис Фиттер — крупная темноволосая женщина, чуть усатая. — Они обеспокоены тем, что динго может броситься на их детей, когда они идут мимо собаки по дороге в школу, а она лежит в придорожной канаве.

Тут она явно передергивает. Почти всех детей отвозят в школу на машинах.

— Никогда он на них не бросится, — заверяю я ее. — В канаве он лежит потому, что это граница принадлежащей ему территории. Подобно нам, людям, животные по-своему тоже землевладельцы.

— Более того, он лает на них, — говорит она, явно хватая через край.

— Динго вообще никогда не лают, — вежливо замечаю я, но внутри у меня все кипит. Марта делает мне предостерегающие знаки.

— И на машины тоже лает, — не унимается миссис Фиттер, — мне пришлось объехать его стороной, чтобы но задавить. А по морде у него течет слюна.

— Хорошо развитые слюнные железы, только и всего, — замечаю я. — Уверяю вас, он ни на кого не набросится, но, во всяком случае, выход очень прост. Ваш пес, шнауцер, миссис Фиттер, владеет тротуаром, примыкающим к вашему дому, или он так думает, что владеет. Я уважаю его права и не ступаю на его тротуар, и мы с ним очень хорошо ладим.

Не слишком-то тактичный ответ, но я и не стремлюсь быть тактичным.

Когда миссис Фиттер удаляется, Марта говорит:

— Последние дни Ред и вправду гонялся за машинами.

— Но не лаял? — спрашиваю я.

— Нет.

Через три дня к нам вечером явился молодой полицейский. Миссис Фиттер пожаловалась, что Ред свернул шею одной из ее кур.

— Она это сама видела? — спрашиваю я.

— Нет, но она уверена, что это мог сделать только ваш динго, — говорит полицейский.

— Хорошо, констебль, я не хуже вас знаю закон, — говорю я. Не хочется, но приходится немного хитрить… — Каждой собаке разрешается укусить один раз — второй раз запрещается. Я не допускаю мысли, что это Ред свернул шею курице. Это могла сделать любая другая собака с нашей улицы. И дальше, Ред совсем не обязательно динго. Он может быть и простой дворняжкой. Я не знаю его происхождения. Его нашел мой друг где-то в глуши и привез в Сидней.

Полицейский уходит, но на другой день вечером появляется снова.

— Миссис Фиттер говорит, вы сами признаете, что ваша собака — динго, — заявляет он.

— Ничего я не признаю, — говорю я, снова стараясь навести тень на плетень. — Я назвал собаку динго, не имея точного подтверждения этому, а просто на меня такой стих нашел. Разве я не могу позволить себе немного пофантазировать? Мне забавно считать, что мой Ред — динго.

Он слегка обескуражен, а я продолжаю:

— Я не знаток по части динго, да и никто на нашей улице этим похвастать не может. А вы-то сами видели когда-нибудь чистокровного динго?

— Думаю, что да — в зоопарке, — отвечает он неуверенно.

— Вот именно, — говорю я, — И откуда вам знать, что это был чистокровный динго, а если итак, могли бы вы отличить динго от добермана-пинчера, например?

— Доберман — что, сэр?

— Собака у мистера Свинберна такой породы — доберман-пинчер. А у миссис Фиттер шнауцер. Конечно, по мнению специалистов, у них много общего. Говорят, манчестерский терьер еще более похож на добермана-пинчера и что только настоящий знаток отличит их. Ну, а если говорить о дворняжках, то отличить их куда труднее…

Я все разглагольствую, а констебль спешит ретироваться с растерянным видом, мы же с Мартой буквально помираем со смеху.

Однако обстановка осложняется. Если я не отучу Реда выбегать на проезжую часть дороги, миссис Фиттер или кто-то другой не свернет в сторону, объезжая его.

И я последовал совету Лоренца.