Современная чехословацкая повесть. 70-е годы

Божена протестует глазами, чуть приметным движением головы: это я-то воспринимаю все слишком трагически? Ошибаешься. Вовсе нет! Если бы она сейчас заговорила, ее слова были бы злы и агрессивны. Но она, хоть и чувствует себя оскорбленной, этого не сделает, это не в ее натуре и привычках. Хотелось только спросить, по-девичьи искренне и немного наивно: «Карол, я хотела бы знать, кто мы теперь друг для друга, что с нами будет?»

Так бы и сказала: «с нами», а не «между нами», хотя это «с нами» и приобретает какой-то роковой оттенок. Скажи она «между нами», он бы мог решить: ага, уже вешается на шею, уже мечтает о помолвке, а то и о свадьбе. Но Божена хотела только услышать от человека, который старше и опытней, что он обо всем этом думает. Ждала какого-то объяснения, пусть краткого, но проливающего утешительный свет, всего нескольких искренних слов…

А он сказал: «Не воспринимай все слишком трагически», и этим вспугнул еще не созревшие вопросы. О чем теперь спрашивать? Он хочет, чтобы Божена была обыкновенной, нормальной, как будто ничего не произошло. А может, просто поторопился с ответом, может, так и не думает… Но все равно уже поздно: говорить больше не о чем.

Надо быть нормальной, стараться, чтобы по ней ничего не было заметно, а все остальное подавить в себе, задушить. День не похож на ночь. День победил ее и зачеркнул. Есть вещи, которые принадлежат ночи, день их не выносит, особенно вначале — в часы утренней свежести, трезвого пробуждения. К вечеру он разомлеет, обмякнет и охотно согласится на иные отношения и условия.

Кто знает, так ли это… Первого опыта мало, чтобы возникло ощущение уверенности. Но глаза Божены видят, сердце чувствует, а где-то в мозгу возникает отпечаток мысли, незримый, как годовые круги дерева.

Им по пути — оба идут на факультет, и это связывает их. Карол становится разговорчивым, превращается в хорошо осведомленного провожатого, знатока факультетских и вообще всяческих местных условий. Теперь это ассистент, преподаватель, который ведет свою новую знакомую туда, где он работает и где чувствует себя как рыба в воде. Украдкой он наблюдает за девушкой, за ее походкой, за всей ее фигурой и при этом может не опасаться, что кто-нибудь из прохожих поймет: совсем недавно она принадлежала ему и он был ее первым мужчиной. Шагая с ней рядом, Карол испытывает некое удовлетворение, тайную гордость собственника, которую никто не может у него отнять и которая останется при нем навсегда, даже если то, что было сегодняшней ночью, не повторится…

А Божене кажется: их тайну невозможно скрыть. Карол и она знают о ней, не думать об этом нельзя — и потому они несут ее где-то посередке, каждый с одного боку. Только вообразить: вдруг перед ними встанет мать! На секунду в голове полное затмение: та бы уж наверняка с первого взгляда что-то заметила. Отец, наверное, нет… Он бы заинтересовался Каролом — что, мол, за человек, а на дочь, хорошо ему знакомую, не обратил бы внимания. Материнский взгляд зорче, и потому лучше, что сейчас мама далеко.

Божена приближается с Каролом к педагогическому факультету и чувствует, что делает это больше по уговору и обязанности, чем по собственной воле. Ее мало интересует, зацепится ли она за институт хоть мизинчиком. Карол старается не проявить ни малейших признаков колебания. Уж он-то знает, куда и к кому толкнуться. Божена может спокойно на него положиться. Настоящий мужчина не рассуждает, а действует.

Но когда в коридоре второго этажа они нос к носу сталкиваются с Имрихом Земко, уверенность Карола мигом улетучивается. Черт побери, этого он никак не ожидал… Что, если девчонка сдрейфит и проболтается? Глупо, фу, как глупо!

Однако Божена вполне оправдывает его доверие и вчерашние похвалы. Все происходит стремительно. Карол вроде бы как случайный спутник, проводивший знакомую девушку к брату.

Короткий испытующий взгляд Имриха неприятен. Карол читает в нем невысказанные резкие вопросы: что у тебя с ней? Почему именно ты ее привел? Когда вы встретились? Но тут вмешивается Божена, и разговор ограничивается двумя-тремя беглыми фразами. Все скрыто под гладкой поверхностью приличной беседы, и Каролу почти не верится, что дальше он может идти по коридору один, без Божены. Просто-напросто вручил ее брату, избежав каких бы то ни было намеков и осложнений. Только самую малость расстроен, что не успел с Боженой ни о чем договориться.

— Ну, хорошо, — сдержанно говорит Имро, когда они остаются одни. — Ты тут со вчерашнего дня, ночевала в общежитии. К нам зайти не пожелала… Твое дело.

— Я хотела сегодня, — смущенно мямлит Божена. — Вчера встретилась с девочками из общежития…

— И нашла себе хорошего советчика! — усмехается Имро, покачав головой. — Брат тебе не нужен, его ты сбросила со счетов. Кто знает, чего наговорил тебе обо мне этот преуспевающий молодой человек…

— Ничего не говорил, честное слово! Я его только что встретила…