Современная Древняя Греция. Античная и советская история

На следующий день после того, как о прибытии посла было объявлено в «Правде», ему позвонил Владимир Казакевич и от своего имени и от имени жены пригласил в «Гранд-отель» «на ланч» (т. е. на обед)[25], а затем предложил посетить его новую квартиру. Эта встреча произошла 7 марта 1954 г. Квартира на Новопесчаной улице была предоставлена семье Казакевичей около года назад, и стройка вокруг еще продолжалась. Канадский посол не без оснований предполагал наличие в квартире прослушивающих устройств, но это не мешало дружбе, и, по свидетельству посла, Вл. Казакевич помог ему освоиться в Москве. «Мадам Казакевич не выглядела очень счастливой»; посол также обратил внимание на неприспособленность Э. Грейс к советскому быту: она только «открывала банки с бобами» (с зеленым горошком?). С точки зрения канадца, профессорская зарплата (около 5 тыс. руб.) должна была обеспечивать им безбедное существование. Оба работали на Волхонке, 14, где размещались гуманитарные институты АН СССР: Владимир – в Институте экономики, Эмили – в Институте истории. По ее словам, она в это время работала над обзором литературы по археологии Древней Греции.

В действительности все было так, да не совсем. Приказом по Институту истории АН СССР от 7 апреля 1953 г. Э. Грейс была принята на работу на должность младшего научного сотрудника с 10 апреля с окладом 1200 руб., что не намного превышало зарплату квалифицированных рабочих и служащих в Москве в тот период. Требовалось подтвердить документы об образовании; понятно, что никаких соглашений о взаимном признании дипломов и степеней между СССР и США тогда не было. В личном деле Э. Грейс в отделе кадров Института всеобщей истории РАН хранится поразительный пакет ее документов об образовании, который 21 октября 1953 г. своей личной подписью заверил государственный секретарь США Джон Фостер Даллес[26]. Можно ли этот факт расценивать как символ некоторого потепления отношений между двумя сверхдержавами (к тому времени уже было заключено перемирие в Корее), или перед нами выдающийся образец бюрократической рутины, судить не берусь. Подпись Даллеса заверил советский консул в Вашингтоне Петров, а затем, взяв сбор в размере 3 руб., поставил свою подпись и московский нотариус. В результате в 1955 г. Э. Грейс была присуждена степень кандидата наук, а в 1956 г. выдан соответствующий диплом ВАК.

Э. Грейс сразу и с энтузиазмом приступила к работе: она сделала доклад об особенностях социально-экономической структуры греческого общества в свете теории К. Маркса; в 1954–1955 гг. публикуются ее комментарии к сочинению Помпея Трога «Филиппова история» (Historiae Philippicae). После завершения этой работы Э. Грейс пишет серию важных статей, посвященных правовым аспектам рабства в Аттике, самая ранняя из которых появилась в «Вестнике древней истории» в 1956 г. (первая научная статья исследовательницы на русском языке). В середине 1950-х гг., когда сектор древней истории завершил работу над «Всемирной историей», Э. Грейс вместе с Я. А. Ленцманом выступила с предложением издать серию книг по истории античного рабства, написала проспект этого издания. Эта серия, между прочим, со временем стала «визитной карточкой» советской историографии на Западе. Наконец, в 1961 г. Грейс была представлена, а в 1962 г. утверждена в звании старшего научного сотрудника.

Тяжелая личная драма (измена мужа) и попытка самоубийства в середине 1960-х гг. на четыре года прервали публикационную активность Э. Грейс. В автобиографии 1974 г. Э. Грейс характеризовала свое семейное положение так: «Разведена. Вся семья находится в США». С 1967 г. в «Вестнике древней истории» появляются английские резюме статей, которые неизменно переводила Э. Грейс. Ее статья 1968 г., как и все последующие, уже была подписана собственной фамилией, а не фамилией мужа. Хотя этот научный труд формально не отступает от темы рабовладения, посвящен он проблеме конкубината в классических Афинах, являя поразительный пример влияния жизненного пути историка на ее творчество. Стоит привести две цитаты из этой блестящей статьи, во многом предвосхитившей гендерные исследования конца XX в. в США и Европе и, к слову, отличавшейся от них гораздо меньшей идеологической ангажированностью. Характерно уже начало статьи: «Вопрос о правовом положении женщин, обозначающихся термином παλλακή, неотделим по существу от целого ряда других вопросов…», а в соответствующей сноске подробнейшим образом рассматривается вопрос о том, насколько точно русское слово «наложница» передает греческое παλλακή. И в завершение статьи: «Несомненную же παλλακή в городской квартире (sic!) Филонея приходится оставить в неопределенном de jure положении… Но раз она утвердилась в его доме в качестве παλλακή, Филоней стал по отношению к ней полновластным распорядителем, хотя в речи „Против мачехи” он не назван ни ее δεσπότης, ни ее κύριος и, может быть, формально говоря не был ни тем ни другим».