Современная финская новелла

Управляющий Хилтунен ходил в коричневом костюме. У него было продолговатое лицо. Однажды у ресторана какой-то пьяный заорал на него:

— Эй, ты, лошадиная морда! Тебе говорю!

Эти слова врезались в память, не выбросить их из головы.

Рабочий день заканчивался. Хилтунен как раз взглянул на часы, когда раздался телефонный звонок. Звонил один квартиросъемщик. Недавно он развелся с женой и через фирму хотел бы обменять двухкомнатную квартиру на однокомнатную. Хилтунен записал и пообещал сообщить, если что-то подходящее освободится.

Хилтунен стоял на площади в ожидании автобуса и рассматривал людей. Если бы можно было делать то, что хочешь, он только бы и наблюдал за людьми. По едва уловимым жестам, по одежде, по походке, выражению лица, по всему, даже по манере курить, многое можно узнать о человеке. Люди по сути своей трусливы и не уверены в себе. Лжет тот, кто пытается доказать обратное. Если чего-то и стоит бояться, то только смерти. Можно, конечно, притвориться, не показывать свою усталость или слабость. Человеческая слабость интересна для изучения, но этот объект быстро надоедает.

Перед Хилтуненом стоял человек, — квартиросъемщик, — который долго оглядывал его со всех сторон. Хилтунен знал или только предполагал, что многие его считали высокомерным человеком, потому что он уже давным-давно перестал здороваться с жильцами. Иногда кто-нибудь и сейчас кивнет, поднимет шляпу в знак приветствия, а он отвернется, сделав вид, что не замечает. Высокомерным он не был, — он это знал наверняка, — но что будет, если он начнет здороваться со всеми? Люди ведь думают только о себе: их не интересует, как он сам к этому относится. Начнет приветствовать каждого, тогда ему придется ходить, вообще не надевая шляпу.

В подъезде Хилтунен заметил, что на доске весит объявление. Поправив очки, он прочел, что в четверг, на следующей неделе, состоится собрание квартиросъемщиков. «На собрании будут обсуждены текущие проблемы и возможные пути их решения». В собрании примет участие также юрист, специалист по квартирным вопросам. Под объявлением стояла подпись: «Группа жильцов».

«Вот так, — подумал Хилтунен. — Стоит приложить усилия, даже если это безнадежно. Мы живем в свободной стране, и каждый гражданин имеет право постоять за себя. Также и фирма. У нее свои законы, коммерческие и хозяйственные. В противном случае фирма бы не существовала. На сегодняшний день есть только одно средство: чтобы повысить арендную плату, надо подать в суд на квартиросъемщиков. Но тут фирма ничего не сможет сделать. Однако будь что будет. Пусть дела идут своим чередом. Это избавит нас от лишнего шума. Вот как бы повел себя самый справедливый юрист».

Хилтунен добрался до третьего этажа. Он поднял с пола почту и положил ее на столик в передней. Набрал номер Нииттюнена, но ответа не последовало. За окном летали вороны. Весной они появлялись здесь целыми стаями. А раньше можно было увидеть лишь случайно залетевшую птицу. Теперь, когда их стало много, птицы осмелели.

Нииттюнен, мужчина средних лет, прихрамывал. Жена у него умерла лет десять назад. Он служил в фирме. Хилтунен еще никогда не встречал человека со столь подвижным лицом. Выражение его лица менялось мгновенно: то доброжелательное, то недовольное или наоборот, как у ребенка. Отчасти естественное, отчасти притворное, но что есть что, — тут сам черт не разберет! Нииттюнен был единственным сотрудником фирмы, которого Хилтунен презирал, но тем не менее поддерживал с ним ровные отношения.

— Он дерьмо, — сказала однажды жена Хилтунена.

— Да, это так. Но дерьмо полезное. В работе это не важно. Конечно, он дерьмо, но мы все дерьмо, каждый по-своему.

— Он такой проныра.

— Его все знают, из-за угла чувствуют.

Через полчаса он позвонил снова и попросил Нииттюнена пойти на собрание квартиросъемщиков.

— Там будет какой-то юрист. Наверняка придет с намерением заполучить деньги. Должно быть, жулик. Надо кому-то выступить. Жильцы не должны вкладывать деньги в это предприятие. За повышение арендной платы ратую не я, а юристы фирмы. Я, в силу своих возможностей, поддерживаю интересы жильцов. Но я-то ничего не смогу сделать, если фирма продаст эти дома. Пожалуй, она продаст, но в том случае, если цены повысятся.

В четверг Нииттюнен проходил через двор, волоча ногу. Он хромал с рождения. Не понятно по какой причине, но левая его нога была короче правой. С самого детства ему твердили об этом. С такой ногой, конечно, его не взяли в армию. Эта мысль неотступно преследовала его. С ней трудно было примириться. Однажды ему приснился сон, в котором он ходил, ходил не хромая, но он даже и представить себе не мог, что такое возможно. Нога отличала его от других людей, всегда отличала, возможно и на том свете будет отличать. Вот что занимало его мысли.

Пробираясь по коридору сквозь толпу, он обратил внимание, что здесь собралось по крайней мере полторы сотни человек. Вокруг стоял гул недовольства. Такую орду ничем не остановишь. Вставлять им палки в колеса все равно что строить на песке. Его так и подмывало посмеяться над собой.