Современная французская новелла

Ему пришлось показаться. Он распахнул ставни своей спальни и, дрожа от стыда, выглянул в окно. Весь квартал, сбежавшийся на крик комиссара полиции, собрался возле его дома. Соседи маячили у окон. Какой позор! Какое унижение! У него было такое чувство, будто он стоит перед толпой голый. Свет с непривычки резал ему глаза.

Поскольку он молчал, комиссар перелез через ограду и подошел к окну, чтобы поговорить с ним. Что означает весь этот спектакль? Почему он сидит целыми днями взаперти, в полной темноте? Может, он болен? Не нужно ли вызвать врача?

Он нашел в себе силы выговорить, что нет, все в порядке, ничего не нужно, и он просит, очень просит не беспокоиться о нем. Комиссар ушел, бранясь вполголоса, а он снова наглухо закрыл ставни. До самого вечера он не мог успокоиться и дрожал от бессильной ярости: перед его калиткой целый день торчали кумушки и зеваки, обсуждая утреннее происшествие; эти сплетники даже не дали себе труда понизить голос. Раз сто слышал он свое имя: «Несчастный мсье В…»

Только среди ночи он отважился выйти из дому и отправился будить доктора. Бессонница вконец измучила его, и он чувствовал, что без снотворного ему не обойтись. Вот тогда-то доктор и убедил его поехать в горы.

В то утро, отдернув занавески, он увидел на вершинах белые шапки — должно быть, ночью шел снег. Кругом был разлит необычайный покой. Все замерло. Даже в гостинице было на удивление тихо. Он распахнул окно, и мерный рокот горного потока ворвался в комнату. Он почувствовал, что счастлив. Впервые за много времени он проспал всю ночь, ни разу не проснувшись от чьих-то шагов. Он вспомнил, что молодые немцы, которые так поздно ложились, вчера уехали. Кажется, он остался в гостинице единственным постояльцем. Все складывалось как нельзя лучше.

Он спустился вниз, заказал себе завтрак и газету. С тех пор, как он поселился здесь, он каждое утро требовал газету. Он погружался в чтение с таким сосредоточенным видом, что это отбивало всякое желание приставать к нему с расспросами. Ни официант, ни хозяин гостиницы ни разу не попытались вступить с ним в разговор. Они даже не знали его фамилии. Для персонала он был просто «господин из шестого номера». Даже девушка, которой он в день приезда вручил заполненный бланк, уже не помнила его анкетных данных. Такое инкогнито его очень устраивало.

Доев бутерброд и выпив чай, он вышел из гостиницы, прихватив с собой ключ. Он знал, что это нарушение правил, но считал нужным подстраховаться. Никто не видел, как он выходил, пусть думают, будто он у себя в номере. Лучше все-таки сбить со следа шпионов, если таковые найдутся.

Он быстро зашагал прочь от гостиницы. Вместо того чтобы, как обычно, подняться к центру городка, он пошел вниз, по тропинке, ведущей к реке. Постарался поскорее проскочить деревянный мостик, который был виден из окон гостиницы, и вошел в еловый бор на другом берегу. Остановился он только у развилки. Одна дорога круто уходила вверх, другая, судя по всему, вела через долину к верховьям реки. Он постоял в раздумье, не вполне понимая, куда же его влечет. До этой минуты его толкало вперед какое-то смутное, неосознанное чувство. Теперь же надо было сделать выбор, принять решение. Он вспомнил о снеге, который лежал на вершинах. Чтобы добраться до него, вероятно, надо взять круто вверх, но он побоялся, что такой подъем может оказаться ему не по силам. Сердце и без того уже давало себя знать. Он подумал, что напрасно взял такой темп, и размеренным шагом двинулся по нижней тропе.

В течение часа он шел по лесу, время от времени оглядываясь, не идет ли кто следом. Слева шумел поток, в низко нависших ветвях то тут, то там раздавался птичий щебет. Сердце его билось слегка учащенно, хотя и очень ритмично. И все-таки, пожалуй, слишком часто. Он склонен был приписать это скорее радостному возбуждению, нежели усталости: впервые в жизни он чувствовал себя в абсолютном одиночестве. В течение часа ему не встретилось ни одной живой души. Это было так непривычно — у него даже дух захватывало.

Тропа отлого поднималась вверх. Он шел неторопливо, как ходят горцы, — он вспомнил, что читал об этом в каком-то приключенческом романе. Он слегка размахивал руками в такт шагам, и пальцы не мерзли. По всему телу разливалось приятное тепло. А между тем стоял конец ноября, кое-где на обочинах уже виднелась корочка льда. Он подумал, что если бы остался в городе, то, наверно, не решился бы затопить, чтобы не выдать своего присутствия. Так бы и сидел за закрытыми ставнями, закутавшись в пальто. Он улыбнулся. Здесь ему незачем было прятаться, он мог идти куда угодно и когда угодно.