Современная японская новелла 1945–1978

Так и не разобравшись, всерьез это сказано или с издевкой, горничная неопределенно улыбнулась и ушла в кухню. Безделье, этот вид роскоши, казалось ей мучительным. Она привыкла все время убирать, стирать, латать, словом, как-то действовать, и сидеть просто так, вероятно, было для нее тяжелой работой.

Однако Масаё, вынуждавшая горничную томиться от скуки, при всей своей склонности к бездействию вовсе не была бездельницей. У нее была своя работа. Она разрабатывала эскизы драгоценностей. В дни, когда она потеряла голову от любви к Дансаку Морисите, ее ювелирный магазин пришел в упадок. Но позже, невзирая на свой беспорядочный образ жизни, она нашла в себе силы начать все сызнова и стала дизайнером ювелирных изделий. Вскоре благодаря отличному знанию драгоценных камней, смелым идеям и дару рисовальщика она сама стала чем-то вроде редкостной драгоценности в глазах прежних собратьев-ювелиров. И вот уже тридцать лет этот талант неизменно поддерживал Масаё во всех житейских треволнениях.

Руки Масаё могли быть ничем не заняты, но в ее воображении сотнями оттенков сверкали сотни драгоценных камней, ожидая прикосновения ее пальцев. В моменты задумчивого бездействия она бессознательно подбирала их один к другому. В ее шкатулках для драгоценностей хранилось множество камней, взятых из собственного магазина. Бриллианты, рубины, изумруды, нефриты, гранаты, опалы, аметисты, бирюза, сапфиры, аквамарины, топазы, жемчуг. Она составляла из них брошки в виде тропических рыбок, которые пользовались большим успехом, — на них непрерывно поступали заказы.

— С добрым утром, тетя. — В дверях показалось заспанное лицо Ёко.

— С добрым утром. Что так рано?

— Тучи ушли за ночь. Солнце. Свет в глаза бьет.

Ёко вышла непричесанной и, кажется, неумытой, разве что почистила зубы: изо рта у нее не пахло. Но от ночной рубашки исходил отнюдь не благоуханный запах пота. Судя по всему, ее ничуть не беспокоил собственный неряшливый вид, а ведь могла бы, живя у тетки, научиться у нее приводить себя в порядок по утрам и не показываться на глаза такой растрепой.

— Маки-сан, подайте-ка завтрак.

— Будете кушать прямо сейчас?

— Ага. Прямо сейчас.

Такой аппетит в столь ранний час свидетельствовал о прекрасном здоровье. Не дожидаясь, пока горничная подаст на стол, она забежала в кухню, выпила молока, ухватила ветчины. Завтраки Ёко представляли полную противоположность тетиным. Тарелка мяса с яичницей. Чашка супа с пряной приправой и отборным рисом. Сладкий паштет из морского мха.

Наблюдая, как племянница наскоро разделывается с третьим, Масаё не выдержала:

— Жуй как следует. И потом, острое вредно для кожи, не увлекайся. А то скоро состаришься.

Племянница весело отпарировала:

— Ну и прекрасно, на что мне слишком долго быть молодой.

— Что ты говоришь, это такое счастье — молодость.

— Это верно. Вы-то, тетя, у нас счастливая.

Опешив, Масаё вскинула было голову, но племянница как ни в чем не бывало потянулась к миске с соленьями. Раздался звучный хруст маринованного огурца.

— Спасибо. Уф! — Не успев перевести дух после сытного завтрака, Ёко уже летела к дверям. Одеться, причесаться, накраситься, обуться, схватить тетрадки и выбежать на улицу — на все хватило мгновения.

Дзиро Тоояма отличался аккуратностью и обставил свою комнату так, чтобы все было спрятано, на виду оставалась одна кровать. Комната идеально подходила для Ёко, но девчонка оставила за собой страшный беспорядок. Дверцы шкафа распахнуты настежь. Платья, костюмы сорваны с вешалок и разбросаны по постели, — очевидно, выбирала, что надеть. Красная ночная рубашка вместе с покрывалом валяется на полу. Выдвижные ящики торчат как попало, словно в доме побывали воры, а если уж задвинуты, то непременно так, что снаружи торчит краешек розового белья.

— Да, ничего не скажешь, — вздохнула Масаё, но тут горничная, наконец-то найдя себе дело и воспрянув духом, энергично раздвинула занавески и ловко принялась за уборку. С тех пор как Ёко поселилась в этой комнате, и одежда, и белье у нее были с иголочки, и, как она их ни швыряла, ничто еще не успело как следует запачкаться. Было межсезонье, одеваться приходилось всякий раз по-разному, смотря по погоде: требовались то вещи на подкладке, то короткие рукава, а иной раз можно было смело выходить совсем по-летнему. Ёко остановила свой выбор на голубой юбке в обтяжку, бумажной блузке и голубовато-зеленом шерстяном джемпере. Самый что ни на есть студенческий вид. Длинные рыжие волосы хорошо смотрелись на фоне белой блузки и создавали ощущение опрятности, не то что эта красная рубашка.