Современная югославская повесть. 80-е годы

Но, насколько он помнит, он не знает никого, у кого бы могли быть там знакомые. И, уяснив это для себя, совсем падает духом. Неужели он действительно не может помочь Тане? Ее голос потряс его до глубины души. Он не смеет гадать о поводах и причинах. В таких делах нельзя гадать. Судебная медицина — это уже сам по себе ответ на все вопросы и предположения. Неизвестно: кто? Отец? Мать? Брат? Любовник? Да и нельзя сказать с уверенностью, в том ли порядке следуют вопросы, когда речь идет о других.

Насколько хорошо он вообще знает Таню? Вначале он (как и большинство коллег и окружающих ее мужчин) видел лишь длинные ноги, крепкие бедра, упругую, а главное, ничем не стесненную грудь, тонкую талию… То есть кошечка; одной красоткой на фирме больше — и все дела. Особое внимание Таня привлекла к себе после прошлогодней скандальной истории с директорской дачей. Именно она всю кашу и заварила.

Она работала секретаршей у генерального директора. Молодая, привлекательная, умеющая держаться, надежная, деловитая, способная. Ходили слухи, что генеральный слегка в нее влюблен. В этом не было ничего удивительного. А что не было взаимности, выяснилось, когда разыгрался скандальчик.

Поводом послужило анонимное письмо в рабочий контроль. Генерального директора рекламной фирмы «Доверие» Ерка Юрича обвиняют в использовании служебного положения в корыстных целях. Учитывая, что заявление не было подписано, представители рабочего контроля (двое из отдела визуальной рекламы, инженер из графического отдела, работница из экспедиции и электрик из технической службы) не утруждали себя выяснением истинности обвинений. Вся их деятельность свелась к тому, чтобы постараться разоблачить анонимного автора (его или ее) заявления. Тот факт, что письмо было напечатано на машинке, облегчал задачу контролю; значит, стоит найти машинку, а дальше все просто — анонимный автор сам себя обнаружит. Машинку нашли. Но вот нелепость: шрифт анонимки в точности соответствует шрифту «Олимпии» с большой кареткой, на которой письма, договоры, командировочные предписания и приглашения на коллегиальные совещания печатает не кто иной, как Таня Голац! Быть того не может! Против директора — в его приемной на машинке личной секретарши? На Таню Голац никто и не мог подумать.

Но проверка идет не так гладко, как представители контроля понадеялись. Происходит обратное: комиссии становится известно не то, что они хотели узнать, они узнают то, что вовсе знать не желали (и не желают). Секретарша Таня Голац, в частности, решительно отвергла обвинение. Нет, анонимное письмо писала не она!

В то же самое время она, глядя представителям рабочего контроля (каждому в отдельности) прямо в глаза (ее длинные загнутые ресницы при этом и не дрогнули), торжественно заявляет, что все обвинения в анонимке справедливы, соответствуют истине, так что под этим письмом она, если надо, может подписаться. Разумеется, подписывать ничего не надо, смущенно ответил председатель контроля Бранко Боровец и посоветовал не говорить обо всем этом никому. Впрочем, заметил товарищ председатель (да и некоторые другие представители контроля), на анонимное письмо вообще не стоит обращать внимание. Будто его и не было…

Но оно было, и слух о нем быстро разнесся по всей фирме.

То, что генеральный директор Ерко Юрич строит себе дачу на острове Крк, в общем, все в фирме знали. Было известно также, что генеральный много ездит по служебным делам (за казенный счет) и потому, бедняга, постоянно работает по выходным, пока остальной народ прохлаждается (при этом он уточнял, какие именно части тела прохлаждает остальной народ). В одну субботу он едет в Опатию, в другую — в Риеку, в третью в Цриквеницу, в четвертую — в Бакр, снова — в Опатию, Риеку… и так дальше, то есть ближе. Ближе к чему? К острову Крк, разумеется. А генеральный не был бы генеральным, если б не ездил на служебной машине («пежо-504» темно-вишневого цвета) с личным шофером.

Шоферу генерального, доверчивому и послушному Штефану Бушичу, который свои частые отлучки компенсировал в редкие наезды домой, ночь напролет ублажая жену (его собственные слова), с каждой неделей становилось все трудней прятать руки. И первой на них обратила внимание разумеется, секретарша Таня.

— Штеф, что у тебя с руками? — спросила Таня.

— Кирпич, черепица, керамическая плитка… Знаешь, что значит стройка!

— А что строишь, Штеф?

— Виллу, вот те крест!

— А когда ж ты строишь, если все время в командировках?

— Так я по службе и строю!

Все это Таня поведала представителям рабочего контроля. Рассказала, что багажник служебной «пежо» обшарпан и исцарапан строительным материалом. И неудивительно, сказала она, ведь сколько всего возили от Загреба до Крка!

Что же ей ответили представители рабочего контроля? Да ничего, кроме того, что все это пустая болтовня и сплетни, а обвинений не существует, потому что жалоба, как известно, анонимная. А на злопыхательские анонимки не стоит обращать внимание. Понятно? Однако секретарше Тане это было непонятно, и она сказала: