Современная югославская повесть. 80-е годы

Прихожане взглянули в окно и, толкаясь, в ужасе устремились к выходу. Выбравшись на церковный двор, остановились и долго смотрели на вулкан. Одни говорили: дым прибавился. Другие уверяли: нет, так кажется, потому что ветер несет его в нашу сторону. Но вскоре все отправились по домам.

В храме осталась только слепая Донка, которая не поняла, что происходит. Однако, когда вокруг все стихло, она торопливо перекрестилась, вынула из кармана монетку, ощупала, определяя ее достоинство, и положила к иконе. Очевидно, монета показалась ей слишком большой. Поэтому она прихватила «сдачу» — несколько мелких монеток: понадобятся в следующий раз. Постукивая своей палочкой, направилась к двери. У выхода ей встретился священник, с волнением перебиравший связку позвякивающих ключей. Он бросил сердито:

— Поспеши. Буду запирать.

— А что случилось, отче? — спросила женщина.

— Плохи дела.

— А я, бедная, не вижу…

— Это даже лучше, — успокоил ее священник, торопясь запереть церковь.

— Да хоть бы я и была зрячая, что из того? — продолжила разговор Донка. — Чему быть, того не миновать! Много бед претерпели. А если уж на землю спустился ад… Это правда, отче, что мы ходим по огню. Оказывается, наши дома стоят…

— Поторопись, — крикнул священник дрожащим голосом.

Выйдя из церкви, некоторые прихожане поднимались на гору, смотрели в сторону дувала. Но большинство поспешили разойтись по домам.

А вскоре раздались один за другим взрывы. Задребезжали стекла в домах. У людей перехватило дыхание, замерло сердце. Все в страхе выбежали на улицу. Глядели на гору, гадали: что там происходит? Но вот прошел успокаивающий слух: взрывают в каменоломне за селом. Там Оруш с помощью мин добывал известняк.

Прошло несколько дней. В селе узнали о прибытии высокого гостя — владыки. Заливался колокол, собирались на сельской площади люди. Гость приехал из города в фаэтоне. Карету тут же окружили плотным кольцом. Все ждали слов утешения, добрых советов: что делать, коль такое несчастье? Но владыка лишь взглянул на курившуюся дымом вершину холма, махнул рукой и, благословляя, осенил толпу крестным знамением.

— Да поможет вам бог! — сказал он и велел кучеру отвезти себя к владельцу магазина Цветко — передать весть о сыне.

Сын лавочника еще до войны по желанию родителей поступил в Белградскую духовную семинарию. Был он с детства слабым, болезненным, подолгу лежал в больницах. И родители дали богу обет: если дитя вырастет, то будет нести в народ слово божье — станет священником. Господь внял их мольбам. Мальчик вырос и с помощью владыки был определен в семинарию. С тех пор высокий покровитель нередко навещал Цветко. Тот в его честь накрывал стол, выставлял жареного поросенка, на славу угощал гостя.

Когда владыка отбывал, Цветко вручал ему поросячий желчный пузырь. Высокий гость имел обыкновение протирать желчью для блеска серебряный нагрудный крест.

Во время войны родители потеряли всякий след сына. После войны Цветко искал его повсюду, просил помощи у друзей и родственников в Белграде — все тщетно. В белградской организации Красного Креста ему довелось перелистать списки погибших, только и там их фамилия не значилась. А отец продолжал надеяться на возвращение сына.

И вот владыка, едва ступив на порог, говорит неутешным хозяевам, что принес добрую весть.

— Слышали что-нибудь о сыне? А может, видели его? Где он? — взволнованно сыпали вопросами Цветко и его жена, опустившись на колени и целуя гостю руку.

— Я видел его во сне, — ответил тот. — Он явился мне веселый и красивый. — Сновидение было подробно изложено: и как их сын шагал по воде, и как потом вылез из нее. — Хороший знак! Ждите. Вернется! — заключил священник.

Цветко с женой обрадовались и этой вести; как обычно, зажарили поросенка, откупорили вино, достойно попотчевали святого отца. На прощание он, как привык, получил поросячий желчный пузырь, чтобы наводить сияние на свой крест.

XI

Если Мил подолгу трудился в лаборатории, то случалось, мысли его словно заклинивало. Они останавливались, замирали. В таких случаях он вставал из-за рабочего стола, подходил к окну, подолгу смотрел на улицу. Это освежало, приносило отдых глазам, снимало напряжение.

Окно выходило на восток, через него был виден холм, поросший деревьями. Были там сосна и каштан, дуб и явор, акация и липа, орешник и ольха, окультуренная дикая слива. Кое-где груша, черешня, выросшие из косточек, принесенных сюда ветром или птицами.

Этот холм, покрытый зеленью разных оттенков, красив в любое время года. Весной он пестрит цветами, которые распространяют сильный аромат и вызывают у пчел возбуждение и беспокойство; летом в листве виднеются плоды; наливаясь на солнце соками, они привлекают к себе птиц. Осенью деревья тоже состязаются между собой в красочном убранстве, а у некоторых листья полыхают, как огонь. Зимой же ветви усеяны серебряными блестками, белыми кружевами и сережками.