Современная китайская проза

Здравствуй, утро! Здравствуй, новый день! Необыкновенно яркий и стократ драгоценный, как каждый из уже немногих оставшихся ему дней. Здравствуй, чистый гостиничный номер! Здравствуйте, окна и шторы! Дай-ка я откину занавеску, распахну створки — ах, дождь! Кап-кап, кап-кап. Вытяну руку, дотронусь до этой сетки струй, свисающих с неба, несущих земле свежесть. А по каменным ступеням с шумом стекают ручьи, с крыши по водосточным желобам ниспадают струи. Здравствуй, весенний дождь! Здравствуйте, персики, зеленеющие в весеннем дожде! Перед окном прижались друг к другу два персиковых дерева, раскрыв под дождем свою яркую прелесть и трогательную чистоту. Почему так задержались на них цветы? Ведь сезон их цветения уже миновал. Люди, сновавшие перед гостиницей, раскрыли зонтики — как хороши эти красные цветы на черном поле! Сменилась эпоха, зонты и те обрели красоту и изящество, а когда-то Ли Чжэньчжун ходил с увесистым оранжевым зонтом из промасленной ткани. Здравствуйте, зонтики! Под окном затарахтела машина, разок гуднула и, резко повернув, исчезла, только брызги из-под колес полетели. Здравствуй, машина, здравствуйте, брызги!

Напевая песни революции, от которых когда-то у него бурлила кровь, он застелил постель, оделся, прибрал в комнате, умылся. Вся эта повседневность не оставляла его равнодушным, а наполняла радостью. Сделал несколько приседаний, но появились неприятные ощущения в ногах и пояснице. Пришлось немного передохнуть, привалившись к кровати. Дождь принес прохладу, он достал вязаный жилет и, саркастически улыбнувшись собственной изнеженности, приказал организму: «Изволь-ка держаться, у меня пятилетний план! А уж через пять лет как тебе будет угодно! И нечего диктовать свои условия!»

Рассмеялся над этим «воззванием к организму». И так, улыбаясь, спустился по лестнице. Услышал молодые голоса, которые в этой гостинице раздавались не часто. Прибавил шагу и в отдалении увидел тех самых молодоженов, с которыми уже пару раз сталкивался.

Женщина (ее, кажется, звали Лицзюнь) накинула прозрачный дождевик. Сквозь него просвечивали полотняная кофточка и синие джинсы. Ботики телесного цвета с молниями не нарушали стиля. Мужчина был с черным зонтом и в сандалиях на босу ногу. В противоположность Ли Чжэньчжуну он в дождливый день оделся скупо — силоновая рубашка с короткими рукавами и шорты, — вероятно, чтобы не затруднять движений и меньше намокнуть. Они поздоровались. Руки были холодные и влажные. Ли Чжэньчжун обратил внимание на черные круги под глазами — видимо, ночью недоспали.

— Ну и где же вы остановились? — спросил он. — Вечером не искали меня?

— Мы-то? — подмигнула женщина своему спутнику. — Мы живем в гостинице «До блеска». — И расхохоталась.

— А, в нашей «Доблести»? — слегка удивился Ли Чжэньчжун. — В каком номере?

— Да не в «Доблести», а «До блеска» — в бане, — еще пуще залилась женщина.

— Где отмывают до блеска. Семьдесят фэней — полочка; другого и не надо. В разгар сезона и баня для жилья сгодится.

Ли Чжэньчжуну кровь бросилась в лицо. Не в таких местах надо жить молодым людям, побольше гостиниц нам требуется, столовых, квартир… Чем китайская молодежь хуже иностранной, разве не достойна она лучшей жизни?

Чтобы собеседники не заметили, он постарался тут же обуздать взметнувшиеся было чувства. И с жаром пригласил их позавтракать вместе с ним. Те радостно согласились.

Но, придя в ресторан, они достали из сумки десяток сваренных с пряностями «чайных яиц» и пяток рисовых цзунцзы в тростниковых листьях — утром купили на рынке, цзунцзы тут много, не то что на севере. От радушия Ли Чжэньчжуна не отказались, но ограничились парой стаканов черного чая.

— Как гуляется? — поинтересовался тот.

— Я вам так скажу, — ответила Лицзюнь, — эта поездка подняла мой идейный уровень.

— Как это? — удивился Ли Чжэньчжун.

— Оказывается, обычно мы довольствуемся забавами. Так уж живем, что о политике не думаем. Работа не пыльная, монету гребем и замыкаемся в своих семейках…

— Так ли? — запротестовал муж.

— Он волевой, не то что я, я говорю только о себе, — продолжала Лицзюнь, — но вот я увидела Янцзы, большой мост, увидела это огромное, на восемьсот ли, озеро Тайху, увидела пагоду Хуцюта и парк Чжочжэнюань и еще это Сиху… До чего же чудесную родину оставили нам предки! Ах, как прекрасен Китай! И как много требуется еще сделать… Всюду такая нищета, бедность… Бедность, бедность — на роду она, что ли, написана китайцам!

— Прекрасные реки и горы, трудолюбивый народ, огромное отставание и колоссальная ответственность. Вот что я вынес из поездки, — подытожил муж.

— Замечательно вы сказали! Да, вы подниметесь выше нашего поколения! — воодушевился Ли Чжэньчжун. — А на сегодня вы что планируете?

— Нам бы хотелось пригласить вас прогуляться в парк Сююань, — одновременно произнесли молодые люди.

— Что? Дождь ведь! — усомнился Ли Чжэньчжун.