Современная китайская проза

— Хорошо. — Девушка уже улыбалась. — Вы так добры. Конечно, я подожду здесь. А что холодно — это ничего. — Она поставила чемодан на снег и стала вытирать платком лицо.

Вдали показалась фигура в сером.

— А вот и он! — сказал Лу.

Девушка вздрогнула. Она торопливо стала вытирать лицо, чтобы от слез не осталось следов. Но вдруг замерла — за первой фигурой появилась вторая. К своему изумлению, Лу Вэй увидел, что к ним приближаются Ма Юлинь и Ю Далун.

— Почему вы вернулись, черт побери! — крикнул Лу.

Ю молчал. Ма пробубнил:

— Тут… в общем… Гао Синь встретил комиссара Чжана. Когда пошли в контору за ключами. Комиссар Чжан сам разобрал дело и решил, что наказан должен быть… Гао Синь. Его отвели в карцер.

Чжоу Ли побледнела. Если бы не стоящий рядом Лу, она, наверное, упала бы. Лу Вэй же замер, как будто он не в силах понять, что происходит. Потом неожиданно резко шагнул к заключенным и ударил одного и другого. Он ударил бы еще, если бы не Гэ, который моментально соскочил с лошади и схватил его за руку.

— За двадцать лет, — сказал Лу, переводя дыхание, — я не тронул ни одного заключенного. Но сегодня… вы получите хороший урок. Мерзавцы! Живо в карцер — и ждать меня!

— Успокойся! Успокойся же! — Гэ тряс Лу Вэя за плечи. Наконец тот машинально кивнул. Потом, не говоря ни слова, Лу отвез Гэ в санчасть, а девушку проводил в гостиницу. Когда все было сделано, он вскочил на лошадь и пришпорил ее.

V

Лу скакал, не ощущая холода, стараясь успокоиться и сосредоточиться. На поле боя ты метишься во врага и нажимаешь на курок. Как просто! Но что делать с врагами, насилующими страну под прикрытием революционных лозунгов и цитат классиков? Лу Вэй не был силен в теоретических спорах. Он чувствовал себя усталым, выбитым из колеи. Как бороться с Чжан Лунси? Как повести дело?

Он распахнул дверь и вошел в контору. За длинным столом сидели надзиратели. Все курили и громко разговаривали. Они занимались изучением новых документов по борьбе с правым уклоном. Лу расстегнул шинель и, по привычке скрестив руки на груди, стоял некоторое время, осматривая сидящих. Потом налил стакан воды из графина, выпил и вытер рот тыльной стороной ладони.

— Где Чжан? — спросил он громко.

— Повел Гао Синя в карцер, — ответил кто-то.

— Товарищи! А не забыли ли вы свои главные обязанности? Что поручила нам партия? Или мы похожи на пастухов, пустивших стадо гулять и разлегшихся на отдых? Чего стоят все ваши разговоры о новой линии партии? Наша плохая работа — вот правый уклон!

Надзиратели, которым и самим давно надоело изучение документов и которые оставались в комнате только из страха перед комиссаром, поднялись и стали с шумом выходить. Когда все вышли, Лу, увидев, что пол густо усеян спичками, окурками и прочим мусором, снял шинель, взял стоящий в углу веник и начал подметать. Когда он дошел до середины комнаты, вошел Чжан Лунси.

Комиссар был сильно удивлен, найдя контору пустой. Но сразу все понял, заметив начальника лагеря. Слабые характеры, как правило, боятся по-настоящему решительных, способных на поступки людей, и Чжан Лунси не был исключением. Хотя он и прибыл в лагерь, имея поддержку наверху, но с первого дня старался избегать прямых конфликтов с начальником. Конечно, он не мог не видеть, что Лу Вэй был человек совершенно иных взглядов, жизненных принципов и что рано или поздно им придется столкнуться. Чжан решил, что будет действовать по испытанному методу «рукой пожимаешь руку, ногой делаешь подножку». Он зорко, но незаметно, словно из-под опущенных ресниц, следил за каждым шагом противника. Он ждал стопроцентного случая. Увидев в лагере Гэ Лина, он понял, что этот случай представился. Прежде всего он провел «воспитательную работу» со старостой Ма. Потом созвал надзирателей в контору на изучение «правого поветрия». С одной стороны, на строительном участке в случае осложнений с Гэ (а в этих осложнениях Чжан не сомневался) никто не будет мешать. С другой — Лу Вэй непременно разгонит эти «политические занятия» и даст ему лишнее очко вперед. Все так и выходило. Чжан Лунси решил вести борьбу до конца. Ставкой в этой борьбе была полная власть в лагере. Но дело он вел, используя старую тактику.

— Куда все подевались? — спросил Чжан, изображая наивное удивление. — Я же объяснил всем, какое это важное занятие.

Лу бросил веник и выпрямился.

— Я послал всех на работу.

Обожающий красивые жесты, комиссар многозначительно поднял указательный палец:

— Но, товарищ Лу! Товарищ Цинь лично приказал проводить эти занятия. Ведь потом бюро будет проводить экзамены.

— А разве нельзя заниматься вечером? Среди бела дня собирать всех здесь! А если кто-нибудь сбежит? Кто будет отвечать? Ты? Товарищ Цинь?

— Но ведь охрана на месте? От пули не убежишь.

— Товарищ политический комиссар. Партия послала нас сюда для того, чтобы перевоспитывать. А не для того, чтобы стрелять. — Лу достал из кармана трубку, зажег ее и стал раскуривать. — Надеюсь, ты знаешь курс партии на перевоспитание преступников? Хотя кажется, что иногда ты не можешь отличить нашего человека от врага…