Современная китайская проза

Некоторые из заключенных выразили одобрение. Но большинство посмотрело на Чжана Лунси, потому что ни для кого не было секретом, кто именно наказал Гао Синя. Комиссар, чуть побледнев, вышел к трибуне и поднял руку, чтобы успокоить ряды:

— Тихо! По имеющимся сведениям, здесь есть заключенный, который держит при себе контрреволюционные фотографии!

По рядам прошел шепот.

— Гао Синь! Выйти из строя! — Голос Чжана звучал торжественно, точно сейчас он собирался оправдать вчерашнее наказание Гао.

Гао вышел из строя, держа свои измерительные приборы.

— Гражданин комиссар! У меня ничего такого нет.

— А если ты лжешь? — грозно крикнул Чжан.

— Тогда надевайте на меня наручники и ведите в карцер. — Легкая усмешка скользнула по лицу Гао. Он мог так усмехнуться на любом допросе, но перед лицом стольких людей это был вызов.

— Обыскать его!

Надзиратель начал тщательно обыскивать Гао. Все замерли. Лу тоже с волнением следил за обыском, предвидя самое худшее, и только уверенный вид парня немного успокоил его.

Надзиратель ничего не нашел. Красный как рак, Чжан отправил заключенных на работу. Потом вместе с надзирателем направился в комнату учетчика с обыском.

На лагерном дворе опять наступила тишина. Лу пошел к Гэ Лину. Гэ закрыл за ним дверь, затем извлек из-под нар маленький пакет.

— Погляди.

Фотографии произвели на Лу глубокое впечатление.

— Народ пробудился и будет бороться, — сказал Гэ. — Трон под всеми этими «лидерами» уже шатается.

Лу в смущении потер глаза, чтобы не показать, как он расчувствовался.

— Мы с Гао тоже хотим…

— Тсс! Это слишком опасно, — прошептал Лу. — Они готовятся к массовым арестам во время праздника.

— А мы уже в тюрьме. Что нам терять? Я только боюсь, как бы это не использовали против тебя.

— Да при чем здесь я! Разве мы не сидели с тобой в одном окопе? Арестуют — так мы снова будем в одном окопе.

— Что за чепуха! Это сумасшествие — самому отдаться им в руки!

— Если бы самому. Ты что, хотел, чтобы тебя арестовали? Ты ветеран, столько лет в партии, а теперь «контра» и «реставратор». Пока в провинции командует Цинь, может случиться все что угодно…

Гэ подтолкнул дверь: снаружи послышались шаги. Лу моментально спрятал сверток в карман. Потом, открыв дверь, громко сказал:

— Следите за раной, иначе болезнь может затянуться.

Они увидели приближающегося Чжана Лунси. На плече у него была лопата, под мышкой — рулон бумаги. Он так спешил, что чуть не врезался в Лу. При виде уходящего начальника лагеря Чжан, казалось, еще больше заторопился. Он вошел в барак и сразу стал осматривать нары Гэ Лина. Ничего не найдя у Гао, Чжан понял, как его провели, и теперь злился на себя за то, что не догадался прийти сюда сразу.

Сначала он тщательно обыскал нары, облазил все закоулки, потом его взгляд упал на одежду Гэ Лина. Он повернул к Гэ мокрое от пота, злое лицо.

— Лучше будет, если ты сам отдашь фотографии!

— Какие еще фотографии?

— Которые вы смотрели вчера с Гао.

Гэ пожал плечами.

— Ты сам заставляешь обыскивать тебя! — Чжан от возбуждения стал шепелявить.

— Как хотите, — спокойно сказал Гэ.

Чжан взялся расстегивать шинель, но Гэ оттолкнул его:

— Уберите руки.

— Что ты хочешь сказать?

— Они слишком грязные.

Гэ медленно расстегнул старую шинель и бросил ее Чжану.

— Обыскивайте. Только учтите, что там могут быть вши. Вы не очень-то заботитесь о чистоте в бараках.

Ничего не обнаружив, Чжан впал в последнюю степень ярости:

— Ну, учти, Гэ Лин. Хоть ты и не подписал свой приговор, на тебе достаточно грехов, чтобы плохо кончить. Кто идет против нас, цзаофаней, рискует сломать себе шею!

Чжан выскочил из барака. С рулоном белой бумаги, изъятой у Гао, он отправился к Ма. Нужно было выяснить все до конца.

Ма мрачно сидел на нарах. Лязг двери заставил его вскочить.

— Ма Юлинь!

— Это вы, гражданин комиссар?

— Ты сам видел фотографии?

— Да-да. Я притворился, что сплю, а сам слушал их разговор. А потом подсмотрел, куда Гэ эти фотографии спрятал. Где-то за нарами, в стене.

— Их было много?

— Семь, может, восемь.

— Я сам все обыскал и ничего не нашел, — сказал Чжан, пристально глядя старику в лицо. — Почему сразу не доложил?

— Меня часовой не пускал. А потом Гэ подоспел и сказал ему, что я лунатик. — Оправдываясь, Ма прижал руки к груди, но боль от наручников заставила его снова опустить их.

— Гражданин комиссар! Все так и было!

— Верю. Если все — правда, я попрошу выпустить тебя пораньше. А теперь скажи, как выглядел часовой.

Ма нахмурился, припоминая.

— Высокий такой. По выговору, скорее всего, из Шаньдуна.

— Когда все это было?

— У меня часов нет. Думаю, около полуночи…

— Ну, хорошо же, Гэ Лин, — процедил Чжан. — Ты пожалеешь, что затеял все это.

Он повернулся к Ма.

— Ладно. Я пойду все уточню и, клянусь, покажу этому Гэ где раки зимуют.

Когда Чжан был у двери, Ма сказал:

— Гражданин комиссар. Я тут придумал кое-что.

Чжан остановился.

— Не знаю, должен ли я говорить…

— Давай.

— Хорошо. По-моему, искать эти фотографии уже без толку. А вот если бы вы могли схватить их с поличным! Они будут делать венок, и, кажется, я знаю, на чем их поймать. Все будет зависеть от вашего согласия.