Современная норвежская новелла

Здесь гулял холодный ветерок, они подняли головы и увидели вверху солнечный лучик, стекавший по стене через оконный переплет. В деревянной раме торчали осколки стекла, вспыхивая на солнце.

Они пошли по бугристой тропке, огибавшей остатки брандмауэра, и неожиданно оказались на освещенной солнцем площадке. Это было открытое пространство, оазис, поросший грязно-зеленой травой и со всех сторон окруженный пустыней. Пространство было крошечное, и пять-шесть ребятишек почти целиком заполнили его. Дети стояли на коленях и расширяли участочек, очищая его от обломков. Кирпичи, валявшиеся на границе пустыни, передавались из рук в руки и складывались в центре лужайки, где трава была почище. Здесь возводился новый дом.

Мальчик и девочка стояли на границе оазиса и наблюдали за детьми. Никто не заметил их появления. Когда обнажился кусочек земли, освобожденный от камней, на свет выступила желтоватая трава со светло-розовыми корешками. Детские ручонки принялись очищать побеги от щебня и обломков. Освобожденное пространство заметно увеличивалось, а камни получше шли на постройку дома. Железный лом, мусор, щепки отбрасывались на территорию пустыни.

Мальчик снова взял сестру за руку. Девочке передалась его серьезность. Он был в нерешительности, колебался, не зная, как вмешаться в игру, как проявить себя среди этих незнакомых детей. Они не знали, кто он. Едва ли можно было ожидать, что им известно что-нибудь о нем и о сестренке.

Тут один из строителей поднялся и заметил их. Он с испугом уставился на большого мальчика и замер, сжимая в исцарапанных ручонках камень, как что-то краденое. Остальные продолжали свое дело, болтая наперебой и усердно трудясь.

Большой мальчик мрачно смотрел на малышей, чувствуя превосходство старшего, и это чувство вдруг вылилось в раздражение. Он выпустил руку сестры, вышел на середину лужайки и, наступив ногой на строящийся дом, разрушил его.

Сестренка тихонько всхлипнула за его спиной. Он стоял над свежими руинами, широко расставив ноги, и видел, как малыши вокруг него поднимаются с колен. Мальчуган, который первым заметил его, отшвырнул от себя кирпич и спрятался за спины других ребят. Они побросали все, что было у них в руках, и теперь стояли, сгрудившись, прижимаясь друг к другу, столь парализованные удивлением, что в глазах у них не было ни страха, ни обиды.

Девочка приблизилась к брату, он мельком взглянул на нее и понял, что проявил себя вовсе не так, как следовало.

Это окончательно разозлило его.

— Я тут строить не дам, так и знайте! — сказал он.

Никто не ответил ему, и он пояснил:

— Я сам буду строить!

Покосился на сестру и понял, что на этот раз сказал то, что нужно. Они все еще не осмеливались возражать и только таращились на него, все шестеро. Четыре мальчика и две девочки.

Тишина стала невыносимой, он почувствовал, как у него запылали щеки, а глаза заволоклись влагой, оттого что ему пришлось так пристально смотреть сразу в шесть пар глаз.

Сестра пришла ему на помощь. Она взяла его за руку и сказала детям:

— Вы ведь не жили тут. Тут мы жили. Это наш дом.

И тогда бунтовщик — тот, кто заметил пришельцев раньше других, — возразил:

— А это и не дом вовсе.

Дети отодвинулись друг от друга, напряжение ослабло. Они не чувствовали больше ни страха, ни обиды. Осталось лишь любопытство к этому мальчику, который, хотя и был гораздо старше их, все же не казался очень опасным, потому что при нем была девочка одного с ними возраста.

— Так это вы тут жили? — спросил один.

— И у нас тоже был дом, — заявил другой.

— И у нас тоже, — сказал третий.

— А у нас будет новый дом, когда папа вернется, — сообщил четвертый.

Большой мальчик смягчился. Он почувствовал вдруг, что эти ребятишки больше не чужие ему. Просто они из других домов, которые будут строиться заново. Может, они заблудились. Не так-то просто отыскать свой прежний дом; ведь теперь все они похожи один на другой. Он хотел сказать им что-нибудь хорошее — мол, пускай покуда строят свой дом здесь, и он поможет им восстановить то, что разрушил. Он понимал, что сестренка сказала бы то же самое, но медлил.

И тут один из малышей сказал:

— А у нас есть дом. Он стоит во-о-н там!

Солнце слепило глаза, и дом, о котором говорил малыш, вдруг словно бы вырос перед ними, огромный, до самого неба; и солнце отражалось во всех его окнах.

Большой мальчик позабыл о своих добрых намерениях, он вдруг почувствовал себя не старше этих ребятишек.

В смятении он наклонился над свежими руинами и стал отбрасывать камень за камнем в груду щебня, пока не очистил всю поляну.

— Тут, во всяком случае, никакого дома не будет, — заявил он. — Тут будет сад.

— А-а! — протянули дети хором.

— А дом будет там, где раньше. Я построю его вон там. — И он указал пальцем на остатки стены, где луч солнца ручейком змеился по растрескавшейся штукатурке, вытекая из оконного проема с просвечивающим голубым небом.

— Ты будешь строить сегодня? — спросил тоненький девчоночий голосок, и кто-то из ребят посмышленее прыснул от смеха. Мальчик вспыхнул, что-то оборвалось у него в груди, но он ничего не ответил.

Девчонка-задира продолжала: