Современная норвежская новелла

Он сидел с карандашом и считал, считал, делая вид, что задачка очень трудная. Ему хотелось продлить удовольствие. Он даже немного мошенничал: нарочно ошибался и пересчитывал снова и снова, но, будучи человеком достойным уважения, не отступался, пока не находил правильного ответа. Тогда он подчеркивал цифру жирной чертой. «Ага, 35!» — говорил он и аккуратно, красивым почерком выводил: 20 + 3 + 12 = 35 и еще раз говорил: «Ага!» 20 — это ее возраст, когда они поженились, 3 — годы их супружества, 12 лет прошло после ее бегства с развратным дельцом и 35 — ее нынешний возраст. Ты уже не так молода, Аннелиза. Годы берут свое!

Год за годом каждое рождество праздновал он свой праздник мести. А фру Халворсен считала, что вот теперь все идет, как положено в порядочном доме. Потому что господин Конрадсен и не влюбился, и не повредился в уме, и в глубине души он, оказывается, был человек истинно верующий. Иначе она ни в коем случае не стала бы работать у него до самой его смерти. Отныне она говорила о господине Конрадсене только хорошее.

Как читатель мог уже сам вычислить, в 1940 году Юсеф Конрадсен, подводя итог мести Аннелизе, вывел наконец искомую цифру: 20 + 3 + 37 = 60. К этому времени он уже давно покончил со всеми другими расчетами. Сам-то он в свои 80 лет сохранил здоровье и ясную голову и был в глубине души истинно верующим, как утверждала фру Халворсен.

Рождеству в этом году он радовался, как дитя. «Старая карга, — говорил он. — Тебе уже шестьдесят. Ты ковыляешь, словно утка. И никаких больше бедер, и ничего такого. А что говорит твой банкир, а? Так вам обоим и надо. Ха!»

Под окном по улице маршировали немецкие солдаты. Конрадсен не знал, что это немцы. Как-то, правда, он слышал, что кого-то расстреляли. Хорошо бы, это был тот мошенник, что в 1903 году украл у него жену.

В сочельник утром он медленно и важно шествовал по улице Карла-Юхана и поглядывал на витрины — не забыл ли он чего-нибудь купить к праздничному ужину. Товаров в магазинах было мало, и у него было какое-то неясное ощущение, будто и народ стал не тот. Наверное, потому что у них не было никакой цели в жизни. Кругом было много солдат, это ему тоже не нравилось, хотя он не понимал почему.

Он остановился перед галантерейным магазином и стал изучать цены, выставленные в витрине. Он бездумно наслаждался, пробегая глазами ряды цифр, ибо вся его жизнь — если оставить в стороне Аннелизу и ее любовника — состояла из цифр. Он прочел: 40; 3; 37; 80…

— Неправильно, — сказал он громко. — Это ошибка. Должно быть…

Вдруг палка выпала у него из рук и нижняя челюсть отвисла, как много лет назад у фру Халворсен, когда она услышала, что господин Конрадсен поет легкомысленные куплеты. Он покачнулся. Непослушным языком он пытался еще протестовать, выговорить что-то похожее на «нет», но цифры в витрине спокойно чернели на ярлыках, их нисколько не трогало, что Конрадсен сказал «нет». И он грохнулся на тротуар.

После праздника в «Моргенбладет» появилось двенадцать строк петитом, посвященных бывшему управляющему Юсефу Конрадсену. Так много места отвели ему, потому что он был уважаемым человеком, и его верная экономка вдова Халворсен в качестве трогательной подробности сообщила, что подписку на «Моргенбладет» покойный получил по наследству от своего отца. Верность была характерной чертой Юсефа Конрадсена. Этот казавшийся суровым человек тайно делал много добра людям и в глубине души был истинно верующим. Словом, он был человеком старой закалки.

Волчий капкан Перевод К. Федоровой

Если есть в доме дурак, значит, там правит глупость. Дурак не позволит себя оттеснить. Наоборот, это он подминает под себя окружающих, потому что те, кто хочет бороться с дураком, должны пользоваться его же собственным оружием, всякое другое против него бессильно. Не всегда удается идти своим путем, предоставив глупость самой себе. Сколько глубочайших трагедий как в истории, так и в частной жизни вызвано тем, что человечество было отдано на милость глупости. Но исторические события пусть сами за себя говорят. А в частной жизни не раз именно тот, кто, казалось бы, лучше вооружен, оказывался во власти существа слабого. Иногда человека связывает ребенок, а иногда слабый обладает какими-то качествами, которые привлекают более сильного. И тогда порвать оковы больнее, чем носить их на себе.

Когда-то в Канаде я работал на ферме у пожилой бездетной четы. Они обосновались в богом забытом местечке, и им не на кого было пялиться, кроме как на своего батрака. Они изучали меня с раннего утра до позднего вечера, от их пристального взгляда не ускользнула ни одна мелочь.