Современная политическая мысль (XX—XXI вв.): Политическая теория и международные отношения

В последние годы жизни Вебер пришел к выводу, что парламентская легальность должна быть дополнена плебисцитарной легитимностью. Политический лидер должен избираться не парламентом, а всем народом. Это позволяет ему обращаться непосредственно к народу, через голову парламента, особенно в ситуации кризиса. Однако Вебер никогда не подвергал сомнению необходимость парламента как критически-контрольного механизма по отношению к бюрократическому аппарату управления.

Представительная многопартийная демократия, по Веберу, помогает защитить общество как от произвола в принятии решений отдельными политическими лидерами, так и от давления бюрократического аппарата. Однако Вебер отдает себе отчет в том, что в выполнении этих двух функций демократические институты оказались малоэффективными. Иными словами, «правление народа» если и возможно, то только в крайне ограниченном смысле.

Безусловно, по мере расширения права голоса происходил быстрый рост политических ассоциаций, организующих электорат, чьи интересы (за исключением чрезвычайных ситуаций общенациональных кризисов и войн) бывают, как правило, фрагментарными и противоречивыми. Плюрализм социальных политических сил порождает конкуренцию партий за влияние в публичной сфере. Для обретения влияния такие силы нуждаются в мобилизации ресурсов, сборе средств и использовании разнообразных тактических приемов для привлечения сторонников. Но с точки зрения организации они оказываются в зависимости от собственного политического аппарата. Этот аппарат, считал Вебер, стремится стать эффективным, а потому неизбежно быстро бюрократизируется. Внутри партийных аппаратов выстраивается собственная иерархия, и уже не просто государственная бюрократия, а партийные бюрократы начинают представлять угрозу независимости парламентов как органов обсуждения и формирования политических курсов. Если партия, обладающая большинством, начинает диктовать своим членам, какие именно решения принимать, то партийные функционеры, по существу, подменяют парламентариев. А это в свою очередь означает резкое снижение уровня демократичности политического режима.

Партии могут ставить перед собой «идеальные» цели, стремиться к реализации определенных политических принципов, но, если их деятельность не строится на основе систематизированной стратегии для достижения электорального успеха, они будут обречены на крайне низкий уровень влияния. С течением времени партии трансформируются преимущественно в инструмент электоральной борьбы и достижения победы на выборах. Как следствие, развитие политических партий необратимо изменяет природу парламентской политики. Партийные машины ведут работу по смене традиционной лояльности (по отношению к общине, группе и др.) и переносу ее на саму партию, одновременно сосредоточивая в своих руках общенациональную политику. Под давлением партийной машины депутаты парламентов, даже избранные по одномандатным округам, вынуждены придерживаться партийной линии.

Вебер отмечает также, что процесс бюрократизации означает упадок автономии «низов» в партийных организациях. Он довольно критично воспринимает идею Р. Михельса о «железном законе олигархии», считая, что «закон» Михельса представляет собой предельное упрощение и грешит односторонностью. Бюрократизация, по Веберу, — это исключительно сложный и комплексный процесс, тем не менее допускающий определенную степень совместимости с политической демократизацией и появлением способных лидеров. Иными словами, процессы бюрократизации и политической конкуренции в его трактовке оказываются тесно переплетенными.