Современная повесть ГДР

Дома уже было все спокойно. От плиты, правда, еще исходил жар, но туда больше не подкладывали ни дрова, ни уголь. Мать хлопотала в спальне и разговаривала с Хильдой. Повитухи в квартире уже не было, и мальчик спросил, как здоровье Хильды и что с ней вообще происходит. Мать ответила, все в порядке, ей лучше. Женские делишки, добавила она и опять вышла из кухни. Отец отмывал горячей водой руки, лицо и грудь. Он в немой сосредоточенности тер себя, два раза выплеснул воду и налил новую, горячую, попросил свежее полотенце и долго и тщательно вытирался насухо. Мальчик рассказывал содержание фильмов, даже пропел ту мелодию на берегу озера и предложил отцу вяленые бананы. Отец отказался. А когда мальчик запустил зубы в сплюснутую светло-коричневую фруктовую трубочку, отец резко отвернулся и его вырвало прямо в ведро. Прежде чем мальчик успел спросить, что случилось, отец уже выскочил с ведром из квартиры.

Мальчик спал на диване Хильды, отец в кровати мальчика, мать лежала рядом с Хильдой в кровати отца. Погасили свет. Мальчику показалось, что все измучены, будто после беспримерного усилия, и он тут же провалился в глубокий сон. Два раза кино, думал он, плюс вяленые бананы — удачный денек.

А что это за женские делишки? Все, что касалось низа живота, было женскими делишками. Об этом вслух не говорили. Надо посмотреть в толстой книге «Женщина — помощник врача», а может, и не стоит. Раньше он задал бы этот вопрос господину Нечасеку, но тот выехал из Хильдиной комнаты. Господин Нечасек получил работу и теперь появлялся редко. Мальчик почти не вспоминал о нем. Наступили другие времена. А что господин Нечасек спрашивал об Эрихе, мальчик так никому и не сказал. Он никогда не пытался узнать, существовала ли какая-то связь между гибелью Эриха на границе и тем вопросом в «Скальном гроте». Да и кто смог бы на это ответить? Он старался все забыть.

Было решено, что Хильда неделю проведет в постели, а мальчик поухаживает за ней. На третий день, а выдался он на редкость ясным, солнечным и теплым для ноября, мальчик опять захотел подняться на чердак и восполнить то, что какое-то время назад окончилось из-за Марихен так позорно. И вдруг испугался, что совершенно позабыл убрать следы того случая. Он зашел в спальню, зажав в руке ключ от чердака, и спросил Хильду, понадобится ли ей в следующие два-три часа его помощь. Хильда увидела ключ от чердака в руке мальчика, поблагодарила его и спросила как бы между прочим, не собирается ли он подняться на чердак. И мальчик так же небрежно ответил, да, мол, собирается. Продолжая в том же тоне, она поинтересовалась, не поднимался ли он недавно на чердак, и он подтвердил, с такой миной, будто с трудом это припоминает. А не он ли оставил там некое свинство? Да, и сожалеет, что забыл за собой убрать. И он рассказал, как это случилось.

Хильда бессильно откинулась на подушки, закрыв глаза, пролежала какое-то время без движения, а потом приказала:

— Помоги мне встать!

Он помог ей. Она послала его за шляпой и пальто, а когда он вернулся в спальню, стояла уже одетая и причесанная перед зеркалом, с трудом держась на ногах. Он помог ей надеть пальто. Она дала ему в руки какую-то одежду, оперлась на его плечо и осторожно вышла за ним из квартиры. Молча пересекли двор. У выступа стены Хильда остановилась передохнуть. Она приникла к мальчику, но незаметно, чтобы наблюдатели за окнами и проходящие мимо соседи не увидели ее изнеможения. Мальчик ждал, захочет ли она что-нибудь сказать, потом собрался с духом и спросил:

— Ты больше не будешь у нас работать?

— Нет, — ответила Хильда.

Оба молчали, страшась следующего вопроса. Но они знали, что не могут расстаться только на этом «нет», раз наступила минута прощания. У Хильды не было сил выговорить хотя бы единственное лишнее слово.

Мальчик решился во второй раз.

— Можно, я задам тебе вопрос?

Хильда кивнула и опустила голову, словно ожидая, что ответ будет труден.

— А каким был Эрих?

— Что ты имеешь в виду?

Мальчик не отваживался произнести слово «любовь». Он сказал осторожно:

— Я имею в виду, он с тобой. — Он не знал, имеет ли право вообще задавать такой вопрос.

Хильда долго не отвечала. Мальчик пожалел о своей назойливости. Он уже хотел просить прощения, но тут она произнесла:

— Это невозможно выразить, настолько это было прекрасно.

Она поискала платок в кармане пальто и не нашла его. Мальчик подал ей свой. Она промокнула глаза и сунула платок в карман.

— Он был сама нежность.

Мальчик боялся, что она начнет плакать, но она сказала только:

— Пошли.

Они вошли в холодный каменный подъезд. Хильда открыла дверь квартиры, взяла у мальчика одежду, которую он нес, перекинув через руку, и сказала:

— Эрих стоил любых жертв.

Она вошла в комнату, захлопнула дверь. Мальчик слышал, как изнутри повернулся ключ. Он постоял еще немного, прислушиваясь, но больше не донеслось ни звука.