Современная проза Сингапура

— Выходит, сегодня — знаменательная дата. И неужели тебе охота подохнуть после такой встречи? Что ты там делаешь? Прикидываешь, как совершить головокружительный полет вниз, а?

— Не совсем. Просто вышел поразмыслить в одиночестве. А доброхоты позаботились вызвать Службу. Теперь-то всем до меня есть дело.

— А почему ты решил размышлять именно здесь? Не нашел места поудобнее?

— Понимаешь, мне хотелось вплотную приблизиться к смерти. Только шаг отсюда — и все. Здесь легче выбирать.

— Ага, понятно.

— Что тебе понятно? Никому этого не понять.

— Ты думаешь, я утопаю в блаженстве? Этот офис вонючий!.. Каждый день одно и то же, одно и то же. У меня не меньше причин рвать когти. Но ведь терплю. Если все будут рассуждать, как ты, земля обезлюдеет.

— Не так уж плохо коптить небо в офисе! А мне предпочли желторотого юнца за половину жалованья. Попробовал заняться торговлей. Отличное дельце, знаешь ли! За целый месяц — только один покупатель.

— Ну будет тебе! Деньги — еще не все в жизни. У тебя жена, двое детей…

— Сбежали, как только я потерял работу. Потом счета пулеметной очередью. Не сумел оплатить ни одного. А пятнадцать процентов банковских годовых добили меня окончательно.

— Я бы мог одолжить тебе денег. Хватит на первое время.

— Спасибо, но это не выход.

— Слушай, ты же человек, черт подери! Шаг, другой — и выход найдется!

— Да, всего один шаг…

Отступив от окна, я театральным жестом отчаяния воздел руки.

— Господин офицер, оставим Онга наедине с самим собой. Боюсь, я ничем не могу быть полезен. Еще немного — и он сам меня уговорит.

— Вот и отлично! — Голос Онга призраком врывается в комнату. — Мне надо подумать.

Тягостно поползли минуты. Я снова высунул голову и облегченно вздохнул, увидев его тень на стене. Он молчал. Угрожающе молчал. Я лихорадочно придумывал, что бы сказать.

— Если не ошибаюсь, это у Дороти Паркер:

В петлю — не захочешь,
Пушку — не купить,
Газ воняет очень
Оставайся жить.

— Я выбрал самый легкий путь. Воткнешься в землю уже без сознания.

— Нет, просто застынешь в шоке от ужаса.

— Это я и имел в виду.

— Ладно, твоя взяла! Только пусть не говорят, что я ничего не сделал! Иди сюда немедленно! Иначе я ухожу домой!

— Дай мне пять минут.

— Идет.

Воспользовавшись передышкой, я на миг отошел от окна.

…Даже крика не было. Застыл в шоке.

Я высунулся по пояс. Черная точка становилась все меньше и меньше, потом она сплющилась. Прохожие, озираясь, обходили ее и шли своей дорогой. Я захлопнул окно.

Вошел офицер, застегивая молнию на брюках.

— Все кончено, — выдохнул я. — Какой он по счету на сегодня?

Офицер что-то записывал в блокнот.

— Шестой. А до конца дня еще целых четыре часа!

Мы пошли к лифту.

— Не прощаюсь, — сказал я. — Похоже, парень, совсем скоро я помогу вам поставить рекорд.

Я еле доплелся до машины — ноги дрожали.

— И это еще только рассвет двадцать первого века! — со скорбью вырвалось у меня.

ДАДЛИ П. Де СОУЗА Хватка перевод С. Ромашко

Это был один из тех дорогих баров, которые появились при новых шикарных отелях, растущих по всему городу словно грибы. На темных стенах тускло поблескивали огромные алюминиевые диски, напоминавшие злобные глаза какого-нибудь фантастического чудовища из книги Азимова. Мы сидели под одним таким глазом, неподалеку от освещенной ниши, где трудился пианист. У него был тоскливый вид человека, занимающегося бесполезным делом. Девушка в свитере за соседним столиком вертела в руках пачку дорогих сигарет и искоса поглядывала на входную дверь. Вокруг пианиста расположилась компания японских бизнесменов. Они оживленно о чем-то спорили, не обращая ни малейшего внимания на изливавшиеся на них звуки. Глаза пианиста постоянно блуждали по залу, будто он надеялся, что все-таки найдется кто-то, кто перехватит его взгляд, подойдет к нему, похлопает по плечу и скажет: «Передохни, дружище. Давай-ка я побренчу, а ты выпьешь стаканчик виски с содовой».

Я подумал: вот, должно быть, пытка — играть так каждый вечер. И вспомнил одного приятеля, недавно побывавшего в Лоронг-Ампате [11]. Он уже было скинул брюки, как вдруг почувствовал, что женщина, ожидавшая его в постели, не вызывает в нем никакого желания. А та все подгоняла его криками: «Давай, давай!» И чем больше она его подстегивала, тем меньше ему хотелось лезть к ней в постель. В конце концов он заплатил ей и убежал, почувствовав облегчение только на улице.

Себастьян, который на днях вернулся из шестимесячной поездки в Штаты и теперь красовался только что отпущенной бородкой, прервал мои размышления:

— Неплохое местечко, правда? А вон сидит хорошенькая птичка.

Девушка в свитере поспешно закурила, скомкала пустую пачку и раздраженно взглянула в нашу сторону.

— Она напоминает мне одну особу, — проговорил Себастьян, многозначительно растягивая слова, — которую я встретил в Международном центре.