Современная румынская пьеса

И р и н а (прыснула со смеху). Браво, хорошо сказано — «околесицу». И верно, это просто бред. Болтаю, а вы знаете — я нормальная, как все… Кажется, я вас узнаю. Скиньте-ка эти отрепья, маски. Кто вы, наконец, — мужики, бабы?

П е р в а я  м а с к а. Это мы приходили, когда ты родилась…

И р и н а (изумленно). В таком же виде? (Смеется.)

П е р в а я  м а с к а. Постыдилась бы!

И р и н а (задумчиво). А что вам надо было, когда я родилась? Какое вам дело? Вы на повитух не похожи! Я-то думала, вы — деды.

В т о р а я  м а с к а. Деды, прадеды.

И р и н а. Говорил мне отец, бедняга, да простит его господь: «Знай, говорит, заявятся те дядьки, разнаряженные, придут на бдение». Но он говорил, что вы рассмешите меня, что я буду кататься со смеху… что у вас чувство юмора… подлинное…

П е р в а я  м а с к а. Эти бабы-роженицы ни с того ни с сего заговариваются, теряют нить.

В т о р а я  м а с к а. Они связывают нить. (Посмеивается.)

П е р в а я  м а с к а. Ой, давай, тащи сюда мешок с картошкой.

Обе выходят и вносят чучело, толкают его к гробу.

В т о р а я  м а с к а. Что за птенчик. А-гу-гушеньки. Желтый, как воск. Вылитая мать и сердитый, как она. Ну все, пора за дело. (Наклоняется над гробом.) Добрый молодец.

П е р в а я  м а с к а. Богатырь.

В т о р а я  м а с к а. Два кила, не меньше. (Смеется.)

П е р в а я  м а с к а. А как старательно он запеленут. Смотришь, какой он тихонький, спокойненький, и прямо не верится, что это он так визжал… как из пасти змеиной.

В т о р а я  м а с к а (ворожит). Из пасти змеиной вышел он, чтобы змеица выжила… нет, не так… чтобы слинять успела… нет… чтобы злее шипела… да нет же… чтобы голову ей прошибли… ах, все не так!

П е р в а я  м а с к а (сердясь). Да перестань ты, будь подобрее…

В т о р а я  м а с к а (продолжает). Чтобы змею убили и хвост отрубили… чтобы она поумнела… (Укоризненно.) Ну вот, видишь, теперь заикаться стала… Давай ты начинай… Только все по порядку…

П е р в а я  м а с к а. Да будет спеленут, как голубок… от ручек до ног… Чтобы тело связано, а разум — развязан… да познает он связь единую… серединную… да обнимут его руки ясноликой супруги… да познает он, народясь, высшую связь.

В т о р а я  м а с к а. А связь с землей забыла?

П е р в а я  м а с к а. А это уж… ты…

И р и н а (недоуменно). Что вы там мелете?

Молчание.

Перепутали покойника с новорожденным… Несут всякий вздор… Насмехаются… Мертвому судьбу пророчат… (Смеется, но сама дрожит от страха.) Тоже мне волхвы… Э, да что их слушать! Что они сказать могут? Перед красотой человеческого существования там, внутри, любое предсказание, даже верное, бледнеет… как свеча… как покойник, прости меня, господи… Да, да, там, в материнском лоне, я представляла себе мир совсем иначе… чем после рождения… А теперь вот… сама родила… и сама же сторожу покойника…

П е р в а я  м а с к а.

Из земли, из трав зеленых…

(Прыгает вокруг гроба.)

Кто так мал, кому не стыдно,
Что в траве его не видно…
Ха-ха-ха!

В т о р а я  м а с к а.

Старый дед под тенью солнца,
Тень и свет на деда льется,
Дед в тени, как тень в гостях,
И с землицею в костях,
Ходит, топчет мураву,
Ищет дед разрыв-траву,
Подает неслышно голос,
Чтоб из тела вышел колос,
Чтобы вышел да взошел —
Имя новое нашел…

П е р в а я  м а с к а. Ты думаешь, его назовут Трикэ?

В т о р а я  м а с к а. Не знаю.

П е р в а я  м а с к а. А чего ж болтаешь! Сама не знаешь, что плетешь…

В т о р а я  м а с к а. Да какая разница! Мое дело — предсказывать. А уж судьба — судьба сама разберется, что к чему, что в моих словах понять так…

П е р в а я  м а с к а. А что этак?

В т о р а я  м а с к а. Нет уж, теперь только так… ногами вперед!

И р и н а (в сторону). Я бы расхохоталась… да сил нет. Никогда не верила ни в каких колдунов, ведьм, гадалок. Но ведь это обычаи, которые следует… раз уж они достались нам от дедов-прадедов… Конечно, в наши дни, когда расцвет науки и все такое… уже в подобные глупости не верят…

Плачет ребенок.

Ах ты мой маленький! Что с тобой?

Ребенок не умолкает.

П е р в а я  м а с к а. Ну вот, разбудили в соседней комнате покойничка. Сердится. Конечно, живыми занялись, а его бросили…

В т о р а я  м а с к а. Не обвыкся еще… Обижается… Поначалу всегда так, а когда уж кожа задубеет-то…

П е р в а я  м а с к а (в сторону гроба). Большой-большой вырастай, легки крылья распрямляй, к синю морю улетай… (Смеется.)