Современная зарубежная проза

Романы Харуки Мураками – это бесконечные рефлексии, зафиксированные на бумаге. Его герои красиво движутся в перетянутом тысячами различных струн мире, медленно, но упорно пытаясь найти свою тональность, и это одно из неоспоримых сходств Мураками с такими, казалось бы неблизкими на первый взгляд соотечественниками как Юкио Мисима и Ясунари Кавабата – истинно японская, неуловимая и хрупкая красота видна в текстах этих авторов. Мерцание бумажных фонариков, снег, медленно укрывающий землю, такие скупые и многозначные движения актеров театра Кабуки, непонятные европейскому взгляду, притягательность и очарование смерти – все это звучит и мелькает в произведениях Мураками, заставляя усомниться в его превозносимой отчужденности от традиционного японского взгляда.

Мураками – не поп-литература, не чтиво. Это абсолютный классик современной японской литературы. Можно остановить свой взгляд на кулинарных рецептах или эротических сценах, а можно на душевных пропастях и потерянных надеждах, но ни в коем случае нельзя забывать, что его книги не для всех, и если воспринимать прочитанное с остротой написанного, то можно, подобно героям, потерять себя в мире, и кто знает, хватит ли потом сил все расставить на свои места.

Первая повесть Х. Мураками – «Слушай песню ветра». Она открывает «Трилогию Крысы», состоящую из «Пинбола 1973», «Охоты на овец» и «Дэнс, Дэнс, Дэнс». Сложно говорить о едином сюжете этих произведений. Важнее сама атмосфера 1970-х: – сексуальная революция, рок-н-ролл, состояние всеобщей потерянности и одновременно готовности к чему-то новому и вдохновляющему. Две первые повести наполнены тлеющими окурками, пивными бокалами и – созерцанием хаоса, коллективно создаваемого вокруг. В двух следующих частях уже появляются мистические мотивы. Здесь же рождается образ Овцы, Человека-Овцы, основанный на древней китайской легенде, согласно которой дух демон вселяется в человека, предоставляя ему неограниченные возможности и способности, но направленные лишь на разрушение. Именно «Трилогия Крысы» принесла Мураками наибольшую известность и стала одной из самых значимых ступеней его творчества.

Это не последняя трилогия в творчестве писателя. Далее будут и «Хроники заводной птицы» – удивительные и настолько ирреальные, что все происходящее кажется одним долгим смутным сном, и двухтомный «Кафка на пляже» – о подростковом одиночестве и ощущении «инаковости», утрированным и оттого еще более близким каждому, кто хоть раз чувствовал себя непричастным и неприкаянным, одиноким и ищущим. Отдельно стоит выделить автобиографичные заметки «О чем я говорю, когда говорю о беге» и «Радио Мураками».

Самым искренним и близким самому Мураками произведением всегда был и остается «Норвежский лес». Не зря это произведение, отмеченное многочисленными наградами и экранизированное в 2010 г., является самым популярным и узнаваемым у этого автора. Стоит отметить, что это чуть ли не единственная книга Мураками, не наполненная мистическими загадками, призрачными фантомами и неясными аллюзиями. Сюжет довольно прост, хоть и изначально трагичен. Токийский студент Ватанабэ Тоору пытается спрятаться в обыденности неинтересной ему учебы от воспоминаний о лучшем друге – Кидзуки, его девушке – Наоко и неожиданном, а самое главное – никому не понятном самоубийстве Кидзуки теплой майской ночью. Сбежав из родных мест, напоминающих ему о произошедшем, Ватанабэ читает книги, гуляет в одиночестве и постепенно замыкается в себе. Пока однажды по абсолютной случайности судьба не сводит его с Наоко год спустя после трагедии.

Может показаться, что Ватанабэ и Наоко похожи – интровертны, молчаливы, немного закомплексованы, а главное – у них общая потеря, тяжестью лежащая под сердцем. Однако с Наоко все оказывается гораздо сложнее: потрясенная смертью Кидзуки слишком глубоко ушла в себя, зациклилась на произошедшем, что не дает, а впоследствии и не даст ей оправиться. В процессе общения эта обреченность затягивает и Ватанабэ, но что хуже всего – одновременно перемешиваясь с чувствами к девушке. Не имея возможности помочь ей, но так же и не в состоянии уйти из-за силы первой эмоциональной привязанности, Ватанабэ все больше отдаляется от реальности и падает в бесконечную неотпускающую пустоту.

Студенческие революции, жестокость, равнодушие и цинизм единственного университеткого друга делают Ватанабэ все более незаинтересованным в происходящем – он живет лишь от поездки к поездке в реабилитационную клинику к Наоко, а все промежуточное время обдумывает все, что он чувствует, и медленно погружается в отчаяние от собственного бессилия.