Современная зарубежная проза

Позже это направление получило название «киберпанк» [6] – термин, который сам писатель не очень любит, так как под ним преимущественно понимаются внешние атрибуты, а не сам стиль письма. Но уже первое из известных его произведений, открывающее сборник «Сожжение Хром» (1986) – рассказ «Осколки голографической розы» – задает место и общие законы того художественного мира, который позже разовьется в так называемой «Трилогии Муравейника». Основными, на наш взгляд, текстами, определившими главные проблемы первой трилогии, являются «Зимний рынок» (основные темы рассказа: «оцифровка» человеческой личности, или же определенный объем данных, который обладает всеми признаками индивида – то, что можно охарактеризовать как «искусственный интеллект»), заглавный рассказ «Сожжение Хром» (в нем мы видим безжалостные законы мира, в котором решающее значение имеют не личность и даже не деньги, а информация). В том же сборнике начинает свое существование и характерная стилистика автора: как правило, полное отсутствие какой-либо моральной оценки происходящего; исключенность из текста напрямую выраженной авторской позиции; изображение таких героев и мест, которые точнее всего можно было бы назвать находящимися «на дне» жизни общества; обилие технологий, которое в основном и задает произведениям холодно-рациональный тон. Впрочем, расчетливость героев Гибсона зачастую принимает характер борьбы за выживание где-нибудь в джунглях, а не в высокотехнологичном мире. Тем самым автор отрицает традиционную для классической фантастической литературы веру в то, что технический прогресс несет обществу благо. В произведениях Гибсона фактор высокотехнологичности вскрывает самое неприглядное, что есть в человеке; впрочем, негативным это выглядит лишь с нашей этической точки зрения.

Действие части рассказов сборника происходит в пределах Муравейника (The Sprawl) – целого конгломерата мегаполисов, ориентировочно расположенного на восточном побережье США; именно местом действия они объединены с более крупным и до сих пор самым известным произведением Гибсона – романом «Нейромант» («Neuromancer») (1984). Сам писатель признает, что в рассказах «Джонни Мнемоник» (Johnny Mnemonic) (1981) и «Сожжение Хром» и был заложен фундамент для произведения схожей поэтики, но большего масштаба [4]. На написание романа писателю был отведен год [4], в то время как по его собственным ощущениям от момента написания романа его отделяло около 4–5 лет; именно поэтому основным чувством, владевшим над Гибсоном в течение этого года, был «…слепой животный ужас» [4], и именно этим объясняется бешеная насыщенность книги.

«Нейромант» поразил всех прежде всего языком – потоком динамичных образов, неожиданных метафор, сленга. В то же время мир Муравейника, дегуманизированный и прагматичный, неуловимо напоминает американское (а благодаря глобализации и мировое) общество; это дает право добавить к уже упомянутому Берроузу Филиппа К. Дика [4] как выявителя паранойи, уже тогда, в 50–70-х годах XX в., крепко пустившей корни в американском обществе. Второй роман цикла – «Граф Ноль» или же «Нулевой отсчет» (Count Zero) (1986) – уже не обладает динамизмом предшественника; по признанию автора [4], после бешеного ритма «Нейроманта» он захотел дать характерам героев больше времени на развитие – хотя бы для того, чтобы читатель мог лучше осмыслить происходящее в книге. В сюжетном плане данный текст не является продолжением – набор действующих лиц практически полностью изменен. Но новые персонажи – тоже преимущественно из низов, те, кто чаще всего зовется «low-lifers», и мир явно все тот же, как и законы, царящие в нем. Третий роман цикла – «Мона Лиза Овердрайв» – сосредоточен в основном на идее оцифровки человеческой личности (он заканчивается физической смертью нескольких героев, которые продолжают жить в виде комплекса данных). Уильям Гибсон говорит в интервью [4], что важная роль компьютеров в его первых произведениях обусловлена тем, что на тот момент они представлялись ему наиболее подходящими носителями человеческой памяти и выявителями ее механизмов. Роман примечателен тем, что именно в нем уделено больше внимания темам, получившим развитие в последовавших произведениях: значимость медийных фигур, психоэмоциональный отклик на определенные рукотворные объекты и другие, – все из которых так или иначе связаны именно с человеческой памятью как психическим феноменом.