Современное путешествие Лады в ад и рай

Уйдя с поста губернатора, я пошел дальше. И, купив место в партийном списке, стал членом Думы. И здесь мое бесстыдство и бессовестность выросли до гигантских размеров. Ибо благодатная почва была. Я лоббировал законы и предложения в одном направлении. А через месяц те же законы и предложения – в другом, прямо противоположном, направлении.

Направления мне были безразличны. Лишь бы заказчики деньги платили. Кто больше заплатит, того и направления. И мое бесстыдство и бессовестность росли.

Мне мало было денег. Раньше я был готов, в угоду политической конъюнктуре, защищать любую позицию. Теперь я решил стать популистом. Я захотел всенародной любви и уважения к себе. Я начал говорить смелые речи и обличать власть. Меня стали показывать по телевизору. Народ смотрел, слушал, а потом начинал смеяться:

«Во, отмочил-то нашу власть! Молодец! Надо бы, назло власти, за него проголосовать».

А я вовсю, на трибуне, на экране лгал, лицемерил, хамил. И бесстыдство и бессовестность мои все росли и росли.

Из Думы я устраивал театр, заседания в ней я превращал в спектакли, а себя в актера, народного артиста. И какие я там только роли не играл! И являлся на заседания в шутовском наряде, чтобы обратить на себя внимание. И выкрикивал с пеной у рта всякую чушь, чтобы сорвать заседания, чтобы обратить на себя внимание. Устраивал на заседании драки с депутатами-мужчинами и женщинами, чтобы обратить на себя внимание. Устраивал в здании Думы и сидячие, и лежачие, и голодные забастовки, чтобы обратить на себя внимание.

Я считал, что все методы хороши. Лишь бы тебя заметили. Но все было до определенной черты, которую я ни разу не переступил. Когда в моем богатом коттедже был соответствующий звонок, сверху, то я вставал в стойку «смирно». Снизить обороты социальной демагогии, я снижал послушно. Проголосовать соответствующие. Я голосовал, И ни разу не подводил. Я знал свое место. Ибо вся моя «оппозиция» была мыльный пузырь, бутафория. А глупый избиратель, ничего этого не видел, мне верил и за меня голосовал.

Я удивляюсь, нет предела глупости избирателя. И я думал:

«Каков избиратель, таков и депутат».

Но постепенно я почувствовал, что избиратели устали от моей лжи, лицемерия, демагогии и хамства. Они поняли, что их надо уважать и видеть их бедность. Они стали понимать, что им нудны в моем кресле просто умные и честные люди. И я провалился на очередных выборах, когда пошел независимым депутатом.

Используя старые связи, я пошел на работу в «Белый Дом». «Икспертом», как там шутливо говорят. А там своя специфика работы. Я попал в свой круг. Вокруг моего начальника собрались залетные шушеры – друзья-приятели, бывшие сослуживцы, одноклассники и прочие, «свои», которых мой начальник тащил за собой во власть исполнительную, потому что им «можно доверять».

Я попал в какую-то, наскоро слепленную рабочую группу, отвечавшую за разработку какой-то части, какой-то реформы. Наивность моего начальника была в том, что при принятии решений он полностью полагался на доверенных, «экспертов», вместо того, чтобы изучить здравым умом различные позиции и выбрать из них самые разумные. Ибо на нас, «экспертов», и на меня, тем более, полагаться было нельзя. Ибо перед нами, и передо мной стояло лишь исполнение задачи, а не здравый смысл:

1) Угодить шефу, сказать то, что он хотело бы слышать;

2) Себя не забыть;

3) Замочить конкурентов, не допустить, чтобы кто-то другой лучше угодил шефу.

Вот были мои 3 главные задачи «эксперта». А для этого существовал не здравый смысл, а только один инструмент – разговорно-лизательный. Состоял он из блока заученных банальностей. Я говорил шефу: «Сейчас создаем рабочую группу. Уже провели совещание. Разработали план. Разработали ход мероприятий».

«Но ты смотри, чтобы этот разрабатываемый закон не против людей был, не ущемлял их!» – говорил шеф.

«Ну, конечно. Я назначил ответственных, персонально за каждый пункт. С минуты на минуту приступаем к его реализации!»

«И как лучше будет народу от реализации этого закона?» – спрашивал шеф.

Я, если по совести, честно, то и забыл про народ, для пользы которого и разрабатывал этот закон. И бессовестно и бесстыдно отвечал:

«Да, конечно, прикидывал. В пять раз им будет лучше, чем прежде».

«А может, в 6 раз?» – спрашивал шеф.

«Да, точно, в 6», – отвечал я. – Ведь у меня отличная команда. Профессионалы. Сидим в выходные, в Доме Отдыха. Лучшие головы трудятся. Доктора, кандидаты наук. Наша цель, чтобы народ не пострадал, я было бы ему лучше в 6 раз».

Отчитавшись перед шефом, я бежал к своим замам.

«Я сказал шефу, что народу будет лучше в 5 раз, то есть в 6 раз».

«А почему в 5 раз?»

«Да так, крутилась в голове эта цифра. Школьные годы вспомнил».

Замы говорили:

«А ведь на деле, от реализации этой реформы, народ большие убытки будет иметь, как бы на митинги не стал выходить».

А я свое:

«Зовите телевизионщиков, и окунайте их в простой народ. И пусть в репортажах этот народ говорит, что он доволен».

«А если они другое начнут говорить?»