Современные чудесники: странные исчезновения

– Ой, нет, – Матильда мигом смутилась и пожалела, что рассказала о своих увлечениях. – Я же просто учусь.

Её спас Оливер, который, словно услышав её мысли, встал, и чуть поклонился всем.

– Оливер Гловер к вашим услугам, мои будущие лучшие друзья. Я из Австралии, Финляндии, Швеции, Греции и Недалеколяндии. Мой дар – эмпатия. В свободное время я люблю шить, смотреть на падающие листья и пить горячий чай. Хади аварендикус бабикус! Это на недалеколяндском означает: «Я приветствую вас».

Секунду все поражённо смотрели на него, Бенедикт вообще чуть не опрокинул кружку. А Матильда подумала, что Оливер очень похож на её дядю Карлоша, только не хватает цилиндра.

– Что за Недалеколяндия, мистер Гловер? – осведомился Боря. – Я впервые слышу про эту страну.

– О, её не существует. Это страна, которую я придумал, – спокойно объяснил Оливер. – Бабикус абридикус хададей родикус адалидус ро котей хададей хадибабикус…

Что бы ни означала эта фраза, договорить её он не смог: одежда на нём внезапно превратилась в точную копию того, что было на Бенедикте – чёрную рубашку с пиджаком и серые джинсы. Маша и Флоренс вздрогнули, но Оливер даже бровью не повёл.

– Не обращайте внимания, это особенности моего дара, – жизнерадостно объяснил он. – Моя одежда иногда превращается в то, что надето на человеке, испытавшем какие-либо эмоции неподалеку от того места, где я нахожусь. С судьёй Дженкинс однажды было очень неловко… О, ты довольно плохо сейчас думаешь про меня и про мой бесполезный дар, мрачный владелец одежды.

Бенедикт хотел что-то ответить, но Оливер споткнулся. Матильда успела подхватить его под руку в последний момент.

– Дар вовсе не бесполезен, – мягко сказала она. – По-моему, это очень интересно! И у меня бывает что-то похожее, только с предметами.

– Ты правда так думаешь?

– Да.

Оливер просиял. Ларри обернулся к Бенедикту:

– Гвоздь программы и мрачный владелец одежды не хочет представиться?

– Нет. Смею вас заверить, что я здесь вовсе не для бездумной болтовни.

– Это называется «социальные связи», мистер Байерс, – произнёс Боря, поправив очки.

– Я не нуждаюсь в «социальных связях», – Бенедикт заметил, что Оливер собирается положить руку ему на плечо, и отодвинулся. – И я предпочитаю дистанции в двадцать сантиметров и отсутствие чужих прикосновений, Гловер.

– Это Бенедикт Байерс, он мой куратор, – быстро сказала Матильда. – Он умён, и у него дар разума – может перемещаться. И ещё он на скрипке играет.

Бенедикт так нахмурился, что если бы кто-то вставил монетку между его бровями, она бы вряд ли упала. Затем он отвернулся, рассматривая картину на стене. Оливер шёпотом спросил у Матильды:

– Почему он хмурится?

– У него… просто бровь зачесалась.

– По-моему, он поморщился и закатил глаза. Я чувствую его негатив. Кажется, он хочет меня убить.

– Вовсе нет! Просто иногда у него шалит лицевой нерв.

Маша услышала их разговор и впервые за долгое время улыбнулась:

– А ведь мы все из разных стран, с разными дарами и из разных колдодомов. Это довольно необычно. Мы словно… дополняем друг друга? Надо подписаться друг на друга в «Инстаграме».

Боря вдруг нагнулся и поправил на ковре кроссовки Ларри, которые тот откинул в разные стороны, когда с ногами залез на диван. Заметив, что на него все смотрят, он сказал:

– Извините. Я просто перфекционист и не могу сосредоточиться, если что-то неровно лежит.

Воцарилась тишина. Бенедикт смотрел на всех так, словно не мог поверить, что он находится в таком обществе. Его одежда на Оливере, наконец, исчезла.

– Ну, вот мы все и познакомились, – бодро произнесла Алиса. – А теперь предлагаю обсудить наши дальнейшие действия.

***

– На всякий случай уточню – то есть, вы действительно хотите найти призрака Анастасию? – спросил Ларри.

– Которая, возможно, является самой жуткой в мире блуждающей душой за последние годы, – важно добавил Боря.

– Мы не ищем её, – сказала Алиса. – Мы просто хотим понять, кто её выпустил прежде, чем она сама найдёт нас. И потом мы обратимся лично к сыщику Феладиуму Скорнелли. Потому что в колдодоме «Стражи» могут быть те, кто на стороне вашего похитителя. Вероятно, он их заколдовал.

От Матильды не укрылось, что при упоминании дедушки Ларри впервые помрачнел. Видимо, он сильно скучал по своей семье.

– Но… Матильда, дети-супергерои… – печально произнесла Флоренс. – Вы уверены, что виноваты они? Они же не могли этого сделать, мы же все их хорошо знаем.

– Этого точно не может быть, – уверенно сказал Ларри. – Вилли О'Салливан – мой брат. Я его отлично знаю, Вилли – добряк. Он никогда не упоминал этого призрака и уж точно не сделал бы никому ничего плохого. И, тем более, мне. Просто поверьте.

– А он не рассказывал, почему они распались? – осторожно спросила Алиса.

– Он всегда говорил, что они просто выросли. Я никого из них даже не помню. Был очень мелким, когда существовала их команда. Помню только, что однажды они, спасаясь от Бенни-прачки13, прибежали к нам домой. Им помогли тогда Гайтерские духи14…