Современные праздники и обряды народов СССР

С течением времени празднование 8 Марта окрасилось и бытовыми чертами. В 1927 г. работницы встречали этот день как свой праздник, делали уборку в домах, готовили праздничные обеды, надевали лучшие одежды. Семейные черты в праздновании 8 Марта продолжали развиваться и в последующие годы. Кроме общих собраний, митингов, демонстраций, на многих предприятиях устраивались семейные вечера с играми, песнями, танцами, угощениями. По селам и деревням устраивались вечеринки и посиделки с играми, плясками, песнями^{42}.

Таким образом, гуманистическая по своей сути и социалистическая по идеологическому содержанию новая, не имевшая прежде равнозначных параллелей традиция вошла в быт трудящихся масс. Это была большая победа. Она затронула не только производственные отношения в трудовых коллективах, но и общественную психологию людей. За этим стояло начало перестройки традиционных представлений о роли женщины в семье и обществе, борьба старых и новых нравов и укладов.

Особенно трудной и сложной была работа по раскрепощению женщин мусульманского Востока. Международный женский день 8 Марта стал для мусульманок днем фактической борьбы за свои права. В 20-е годы для всего мусульманского мира одним из актуальных был вопрос о снятии женщинами покрывала, закрывавшего лицо, которое шариат (мусульманское право) возвел в закон, в принцип жизни^{43}. В течение веков этот обычай был олицетворением затворничества, закабаления и рабского унижения женщины. Любые попытки женщин к бунту кончались расправой над ней.

Для женщин Советского Востока борьба против чадры и паранджи была неотделима от борьбы за социальное равенство, за человеческие права. Ведь даже выйти женщине на демонстрацию в день 8 Марта значило тогда пойти на жестокий конфликт с семьей. Но женщины шли. На демонстрации узбечек 8 марта 1923 г. в Ташкенте многие женщины еще были закутаны в паранджу. В тот же год впервые в жизни Ташкента до 700 узбечек участвовали в общем шествии, тогда как в 1920 г. лишь единицы их с большим трудом удалось привлечь на общее собрание работниц. По свидетельству С. Т. Любимовой, в Азербайджане «тысячные толпы тюрчанок» 8 Марта 1923 г. «снимали свои чадры — символ своего угнетения — и одевали на головы красные платочки»^{44}. «Огромными толпами с красными знаменами стекались женщины-мусульманки — девушки и старухи — как местные, так и из далеких и глухих уголков, на свой праздник»^{45}. Тогда в Азербайджане было организовано празднование в 51 селении, в нем приняло участие свыше 17 тыс. человек. Видная деятельница женского движения тех лет В. Каспарова писала: «В день 8 Марта во многих местах можно было видеть вчерашнюю рабыню мусульманку на трибуне, смело и пламенно возвещавшую о своих правах и призывающую своих сестер к решительной борьбе против религиозных и бытовых предрассудков»^{46}.

Следующий, 1924 г. также прошел под знаком борьбы с патриархально-байскими обычаями, делавшими из женщины «трижды рабыню». В этом году к 8 Марта был подтвержден Туркестанским ЦИКом и получил утверждение ВЦИКа декрет об отмене калыма; кроме того, был декретирован брачный возраст для девушек в 16 лет (по шариату брачный возраст — 9 лет)^{47}. Поддерживаемая Советской властью борьба женщин за социальное равноправие повсюду на Востоке всколыхнула бывших затворниц. Вот как прошло, например, 8 Марта 1924 г. в уездном местечке Агдаме (Азербайджан): здесь на конференцию, посвященную 8 Марта, собралось около 100 женщин, причем присутствовали 40 делегаток из самых отдаленных мест. Председательствующая на конференции молодая работница-азербайджанка, член Коммунистического союза молодежи, после приветствия сбросила с себя чадру и призвала присутствующих последовать ее примеру. Прибывшая из Нагорного Карабаха крестьянка-армянка вручила агдамским женщинам в знак союза и солидарности под аплодисменты и звуки «Интернационала» Красное Знамя. В Нахичеване на конференции присутствовало около 800 женщин. В ряде мест женщины-мусульманки приняли участие в самодеятельных спектаклях — факт, до того времени небывалый, ибо ислам под страхом смерти запрещал женщине любое лицедейство.

Журнал «Коммунистка» писал в 1924 г.: «Восток «й 8-е марта! Несколько лет назад эти слова звучали как недоумение, как дикая фантазия. Восточная женщина, которая в недалеком прошлом не имела смелости перейти порог дома своего мужа или отца…, сегодня она высоко поднимает свой голос для свободы, для равенства. Порыв ее к новой семейной и общественной жизни дал почувствовать себя со стихийной силой, как только новые советские законы взяли ее под свою защиту и дали ей возможность выдвинуться как самостоятельной личности»^{48}.