Современные праздники и обряды народов СССР

Периодика тех лет, сообщавшая о новых «красных» обрядах, донесла до нас дух революционного романтизма, новизны и необычности происходящего. Так было, например, в Фофановской вол. Ряжского у. 5 апреля 1924 г. Здесь на октябрины, устроенные волостной ячейкой РКП (б) для новорожденной в семье беспартийного крестьянина из с. Нагорного Василия Елизаровича Почикалова, собралось много крестьян из окрестных деревень. Выступили «крестные кум и кума», ответственные работники из уездного женотдела и комитета РКП (б). Новорожденную торжественно зачислили в отряд пионеров и ячейку РКСМ. Ряжская газета «Советская деревня», сообщая об этих октябринах, отмечала «сдвиг беспартийных масс в сторону нового быта», значение «пролетарского воспитания и раскрепощения женщин».

Уже к 1925 г. влияние церкви на население существенно упало. Особенно это касалось районов больших промышленных центров. Так, в Ленинграде в сохранившихся к тому времени крупных приходах (Андреевский и Казанский соборы, Вознесенская, Благовещенская и другие церкви) с 1923 по 1925 г. число крещений сократилось на 20–25 %, а венчаний — на 60 %, исчисляясь в некоторых церквах единицами за год. Охлаждение к церковной обрядности стало заметно и в деревне. Например, благочинный Череповецкой епархии в своем отчете церковному руководству сообщал, что «почти по всем приходам округа, где больше, где меньше появляются так называемые красные свадьбы, красные крестины и погребения»^{19}.

Значение этих фактов было огромно. Для начала 20-х годов отказ от церковного обряда был своего рода революцией в области социальных нравов, в области общественной психологии и семейного быта.

Самосознание человека как гражданина нового общества дало толчок и возникшему среди рабочих обычаю отмечать дни рождения, а не именины и называть новорожденных не по церковным святцам, а новыми именами. В этом почине— пристальное и любовное внимание к человеку как члену гражданского общества. И это тоже была победа над религиозным мировоззрением.

Рис. 1. М. И. Калинин на красных октябринах. 1923 г.

Новые имена символизировали идеи революции (Октябрина, Искра), вождей пролетариата (Энгелина; Нинель — Ленин, если читать имя вождя с последней буквы; Владлен — сокращенное: Владимир Ленин), социально-культурные преобразования (Рэм — первые буквы слов: революция, электрификация, мир). В республиках Средней Азии возникло новое имя Худжума, что значит «Наступление». «Худжум!» в середине 20-х годов был лозунгом самоотверженной борьбы женщин Советского Востока за социальное равенство и раскрепощение. Тяга к новым именам была довольно широкой. Газета «Безбожник» 22 февраля 1925 г. сообщала, что, например, в Одесском загсе в течение 1924 г. 60 % из всех зарегистрированных детей были записаны «с новыми революционными именами».

Со временем люди отказались от слишком «индустриально-конструктивных» имен.

Может быть, сейчас это творчество кому-то покажется наивным, но для людей той эпохи новые имена были далеко не абстрактными символами. За ними стояли героические события, революционные идеи, борьба, стремление к новой социалистической жизни. Давая поколению — ровеснику строительства Советского государства — такие имена, трудящиеся выражали свою заинтересованность в социальных, политических и экономических преобразованиях страны на социалистических началах. Это были смелые поиски нового, творческие ростки созидательной инициативы трудящихся масс.

Ломка старого быта и зарождение нового, естественно, ставили перед современниками вопросы о новых праздниках и новой обрядности. Хорошо известны дискуссии 20-х годов о том, нужна ли новая обрядность в социалистическом обществе и если нужна, то какой она должна быть. Поныне широкий общественный резонанс имеют выступления писателя В. В. Вересаева, горячо поддерживавшего сторонников новых обрядов. И сегодня актуально звучат слова, написанные в 1927 г.: «Разве можно сказать, что «октябрины» — наша более совершенная форма для отпразднования рождения и наименования ребенка? Этого, конечно, никто не может сказать. Это только начатки на пути к созданию этих более совершенных форм. Или возьмем наши общественные похороны с музыкой: здесь мы имеем большой шаг по пути к новому быту, но только шаг, а не законченную бытовую форму, которая тоже изменчива, как и сами социально-экономические отношения людей»^{20}.

Календарная реформа

«Красный календарь»