Современный детектив: Секрет Полишинеля. Остров возмездия. Плата за любовь. Запоздалое признание

У меня началась бессонница. Я лежал долгими часами, невольно вслушиваясь в темноту. Сотни звуков пронизывали окружающий мир. Многие я угадывал: шуршание мышей, уханье огромных белых филинов и треск лопающегося льда. Другие звуки казались поначалу странными и даже таинственными, но их я тоже угадывал, даже если для этого приходилось выходить из дома. На все лады, едва не повторяя человеческие голоса, бился ветер в расщелинах скал. После удачной охоты неторопливо проходили мимо песцы, и скрип снега под лапами небольших полярных лисиц отдавался в морозной тишине грузными шагами.

Звуков становилось все больше. Наверное, потому, что с каждым днем обострялся мой слух. Однажды я услышал отчетливые человеческие голоса. Они о чем-то спорили друг с другом. Я выскочил наружу, подумав, что мимо проходит какое-то судно. Но освещенное луной море оставалось пустынным. Голоса тоже умолкли.

Спустя какое-то время голоса послышались снова. Один из них мне показался знаком. Я долго стоял у дверей избушки, потом взял ружье и пошел вдоль берега сначала в одну, потом в другую сторону. Я не увидел ни одного человеческого следа и усталый повалился на нары.

Через двое или трое суток я вдруг отчетливо услышал среди ночи негромкие голоса Николая и Зои. Они разговаривали и смеялись, но в дом почему-то не заходили. Я выскочил наружу, голоса раздавались с другой стороны дома.

— Зоя, Николай! — позвал я.

Они не обращали на меня внимания, и я бросился к ним. Сделал один, потом второй круг, но догнать их не успевал. Я вдруг остановился, пораженный мыслью, что схожу с ума. Откуда могли взяться Зоя и Ашухин? Они давно мертвы! А вдруг Зоя сумела выплыть и добраться до льдины, где остался Николай? Он лишь притворялся мертвым, боясь, что я его убью…

Я долго ползал по снегу, рассматривая следы. Но все кругом было слишком истоптано. Днем я вскарабкался на холм и долго наблюдал. Остров, море, ледяные поля оставались пустынными.

Спаслись, оказывается, не только Зоя и Николай. Старик Ласей тоже сумел добраться до острова и временами негромко со мной разговаривал. Я даже раза два видел сквозь окошко его лицо, заросшее седой бородой.

— Зря вы затеяли это дело, — задумчиво говорил старик, — краденые деньги не приведут к добру.

— Так ведь деньги мои, — настаивал я. — Я их заработал.

— Ну тогда ладно, — соглашался Ласей.

Я звал старика перекусить, но он отнекивался.

— Если бы спиртику…

— Кончился спирт, — отвечал я. — А то, конечно бы, налил.

— Ну тогда пойду погуляю. Завтра опять приду.

Мой рассудок мутился с каждым днем все больше и больше. И все агрессивнее становился Ашухин. Поначалу он притворялся, желая усыпить мою бдительность. Теперь же открыто рвался отомстить мне. Выжидал лишь, когда я покрепче засну, чтобы зарезать спящего. Дверь в избу не закрывалась, и я подпирал ее ящиком из-под консервов. Рядом с собой на нары клал заряженную двустволку. Николай скалился в окно, и я предупредил его:

— Полезешь, буду стрелять! Я не шучу.

— Я тоже, — тихо проговорил он. — Ты сломал мне спину. Как я теперь буду любить женщин?

В другой раз он потребовал свою долю денег. Я не хотел доводить дело до крайности и отделил его двести двадцать тысяч. Завернув пачки в кусок целлофана, показал Ашухину сверток в окно.

— Забирай!

Но Николай молчал. Тогда я отнес деньги и сунул в расщелину скалы, присыпав сверху снегом.

— Твоя доля лежит здесь, — крикнул я. — Можешь забирать в любое время.

В ту же ночь он потребовал Зоину долю, но я наотрез отказал. Зоя жива, и ее деньги я отдам только ей.

— Она моя невеста, — настаивал Ашухин. — И деньги у нас общие.

— Почему же тогда ты струсил прыгать за своей невестой?

— Это не твое дело! Но до утра ты не доживешь.

Он оскалился и погрозил кулаком. Я выстрелил в окно сразу из обоих стволов. Брызнули осколки стекла, и в дом клубами ворвался морозный воздух. Перезарядив ружье, я выскочил наружу, но Ашухина нигде не было. Я понял, что промахнулся.

Заткнув дыру в окне куском старого одеяла, я уселся в дальний угол нар и стал ждать. Я знал, что Ашухин меня не оставит в покое. Прошло пять или шесть часов. Я начал дремать, но в дверь кто-то с силой толкнулся, и я снова выстрелил.

Сумасшествие гнало меня прочь из теплой избы. Сжавшись на снегу в комок, я часами ждал Ашухина. В доме я чувствовал себя как в ловушке.

Иногда меня звала Зоя, и я бежал на ее голос, пока не выбивался из сил. Я терпеливо доказывал старику Ласею, что деньги принадлежат мне, а чтобы он не обижался, подарил ему сто тысяч.

Помутнение уже почти не отпускало меня. Изредка, очнувшись, я видел себя словно со стороны, бредущего вдоль отмели или вновь перепрятывающего деньги.