Современный Евгений Онегин

Онегин только улыбался —
Он верность женщины уж знал.
Но над салагой

не смеялся,И друга не разуверял
В его наивном убежденье,
Бездумно-легковесном мненье,
Хотя в душе предполагал,
Что та, кого женою звал
Черпак, расписанный без Бога,
И в самом деле столь верна
Была и стройна как сосна,
И добродетелей премного
Имела. Праздный разговор
Солдатам не всегда в укор.

XXXII

Но как бы ни было, герой наш
Ленского круто

полюбил.Связь эту лажей не прикроешь —
The unformal contact в том был.
Любил его он и за силу:
Окопы рыл тот, как могилу,
Как братский склеп. Муж был не мал —
По пуду гири поднимал.
Когда ж солдаты отбирались
Для марш-броска, где каждый взвод
На офицерский шел развод,
Они дедами оба звались
Заслуженно. И так вдали
Два года службы протекли.

XXXIII

Армейский быт – он окаянный,
Его давно я понял суть.
Перед старлеем

, капитаномИ лейтенантом шею гнуть
И вам, наверно, приходилось
(Свободы здесь и не водилось),
И каждый БТР и ПТУРС
Прокладывал к могиле курс.
Но мне претят погонов культы,
Тревоги, в караулках сны,
Склад арсенальный (для войны
Там все есть – от ножей до пультов),
И замполит, готовый врать,
Что он для нас – отец и мать.

XXXIV

Без слез солдат покинет полк свой,
В казенном доме роты строй,
Ведь он уже не в самоволке
И может быть самим собой.
Освобожденный от приказов,
Домой не понесет заразу
Уставов воинских. Как сон
Забудет уставной жаргон.
Мы рождены для жизни мирной.
Пусть в детстве сотню не одну
Я игр своих сыграл в войну,
Там не стоял по стойке «смирно».
Звезд на погонах желтый ряд
Легко относим мы на склад.

XXXV

Так по уставу, в срок со службы
Пора уж было и домой
Им отправляться безоружно,
Менять тревоги на покой.
В Москве ж их семьи жили рядом:
Владимир – за «научным» садом,
К ботанике стремясь слегка.
Онегин – близ ВДНХ.
И пред отъездом дали слово
Они, что десять дней спустя,
Рубеж гражданки

перейдя,Друг к другу вновь придут фартово,
Без камуфляжа, но для дев
Костюмчик клетчатый надев.

XXXVI

Но это в будущем. Пока же
Домой электропоезд мчит.
Как фраеров, дедов

поклажаВсю верхотуру полонит.
С Востока тянется дорожка,
Но времени займет немножко.
Казанский виден уж вокзал,
Гудит как улей грязный зал.
«Москва… Как много в этом звуке» —
И эта Сашкина строка
Осталась с нами на века.
Но Лермонтов почти без муки
Иную рифму вставил в стих,
Чтоб мы гордились делом их.

XXXVII