Современный грузинский рассказ

Однажды, проходя мимо школьного двора, остановилась Умиани посмотреть на детей, что упражнялись во дворе, — шел урок физкультуры. Перед учениками стоял ее Джелили. Как только он подымал руки вверх — и они поднимали; опускал — и они делали то же самое.

«Чем попусту руками махать, взял бы каждый по тяпке, — подумала Умиани. — И сами поупражнялись бы, и землю бы порадовали…»

У Джелили, как правило, были пятые и шестые уроки. А в школу он снаряжался с самого утра и до вечера не возвращался.

— Планы уроков составлял… — с важным видом отвечал он на вопрос жены.

«Доконают меня его планы! — переживала в душе Умиани. — Скажите на милость, какие еще планы нужны, чтоб руками-ногами махать?..»

В конце концов она перестала спрашивать мужа, чем он занимается в школе допоздна. Зачем напрасно нервы трепать? Она из тех женщин, которые не любят шум и скандалы в доме. Пока что сил у нее хватает; ни в пояснице, ни в коленях, слава богу, не ломит, приусадебный участок ухожен-выхолен, в колхозе нормы выполняет, и дети у нее крепкие и сбитые, как тыквы, что зреют на хорошем солнце. Тьфу, тьфу, тьфу — не сглазить. А Джелили? До каких пор он будет так лениться?.. Что ж: поживем-увидим.

Из проулка донесся шум автомобильного мотора. Вдоль ограды поползло облако пыли. И вот на дороге, по ту сторону калитки, остановился «Москвич» — чудной какой-то, высокий, как на ходулях. Дверца машины распахнулась, и из нее, пыхтя и отдуваясь, выбрался толстый мужчина в шляпе.

— Ты смотри, пожаловал!.. Всегда он так: не может без меня… — со скрытой гордостью воскликнула Тамро.

Мужчина, вылезший из машины, был ее муж — Шукри. Он растолстел за последние годы. Беднягу так разнесло, что он не без труда добрался от машины до женщин, сидящих во дворе перед домом.

«И чего они пихают там в себя, в этом городе?.. Как переедут туда, тут их сразу и раздувает, что твои бурдюки из бычьей шкуры…» — думала про себя Умиани.

Не полмешка, как собиралась поначалу, а целый мешок кукурузы отсыпала она городским гостям — белой кукурузы, алазанской. Хотела красной дать, но Тамро губки свои крашеные поджала: красный мчади, говорит, в городе не принято к столу подавать.

Умиани усмехнулась про себя и обрадовалась: красная кукуруза и вкуснее, и сытнее, а им в городе только бы красоту соблюсти.

Собрала она в огороде овощей разных, салату, немного фасоли насыпала в корзину. Помогла донести груз до машины и попрощалась — отпустила гостей с богом.

Отъехала машина, покатилась, запылила по дороге, а Умиани огляделась украдкой по сторонам и немножко даже огорчилась, что никто из соседей не видел… Эх, увидел бы кто-нибудь: всего каких-нибудь три года живут они своим домом, а гостей с пустыми руками не отпускают…

— Умиани! — окликнул ее из-за оврага бригадир. — Приходи нынче в контору, премию свою забери, а то назад отчислим…

А и в самом деле: ведь нынешний год она получила урожай вдвое больше обычного; «самсун» точно взбесился — разросся, расщедрился, и мясистый, и душистый…

Стояли изумительные солнечные дни, и табак отменно дозревал, она едва успевала убирать.

— Ладно, поднимусь. А много премии-то, а?

— Ишь ты!.. — со смехом отозвался бригадир. — Тебе хватит!

Почему-то ее задела бригадирова шутка: «Тебе хватит»…

Эту премию она не тронет, ни копейки из нее не возьмет. Наймет хорошего каменщика и достроит дом.

Мальчишки зашумели о чем-то, загалдели, завизжали. Умиани подбежала к сыновьям, разняла. Вынесла каждому по вареной картошине. И сама одну съела. Хоть все село обойди, ни у кого картошки нет — не сажают. А у Умиани большая яма до краев полна. Отвела небольшой клочок на участке, высадила, и вот… Любит она картошку. Сколько раз к ней соседи приходили — просили в долг. Всем давала, хотя знала, что не вернут: нет в селе ни у кого картошки.

В прошлом году попросила колхозного шофера привезти из Шуахеви три долбленые бочки: в двух черемшу замариновала, в одной — свеклу.

На чердаке под крышей висит уйма сушеных фруктов на низках. И свой сухой табак тоже там хранится, листок к листку сложенный и перевязанный стебельком. Зимой попросит кого-нибудь из умельцев нарезать потоньше и отправит на продажу. Ведь Джелили сам не соизволит повезти…

— Ничего мне от него не надо, только бы не мешал… — думала Умиани. — Вот край участка как вспахан, даром такая земля пропадает. Разве не жаль ее под одну кукурузу отводить? Возьми хорошую лопату, копни поглубже, выверни эту землю как надо, посади лозу! По ту сторону дома я одну лозу чхавери посадила и пустила ее вверх по дереву — я, женщина! Так лоза за два года до самой верхушки доросла. Гроздья наливается — в руках не удержать. Да… будь у меня виноградник… Ни продавать виноград не стала бы, ни вина порченого делать, как некоторые. Денег достаточно в колхозе зарабатываю. А вино чхавери дома держала бы… И гостя тогда не стыдно будет принять, и с пустыми руками его не отпущу. Но муженек мой так ленив, так ленив — зевнуть, и то ему лень! Ничего, сама поработаю, стисну зубы, но виноградник высажу… Бригадир в общем-то мужик душевный: выделит кого-нибудь в помощь, мы и…