Современный югославский детектив

Ну нет! Я прекрасно знал Джордже: просто он затаился и ждет своего часа.

По правде говоря, мы собирались провести уикенд на Бледе, отдохнуть пару дней, а не заниматься расследованием преступлений. Но то, что мы некоторым образом оказались причастны к этому делу, что убит наш фронтовой друг, вынуждает нас активно вмешаться в расследование. Тем более, повторяю, что бывший партизанский повар был любимцем Джордже и храбрым солдатом.

Пытаясь объяснить бездеятельность Джордже, я пришел к выводу, что он ждет специалистов из Новской и Загреба, которые займутся делом официально, а он будет вести свое, неофициальное расследование. Пожалуй, можно считать, что Джордже уже к нему приступил. Значит, моя задача, опередив его, собственными силами докопаться до истины! При этом я отчетливо сознавал: если убийство совершил кто–то из проезжих, задержавшихся у мотеля лишь для того, чтобы затянуть на чьей–то шее шарф, убийцу не найти никогда!

За столом, где царило всеобщее молчание, я не переставал ломать голову — где же Нино.

Официант принес кофе. Я заказал коньяк. Чедна бросила на меня строгий взгляд. Наклонившись, официант прошептал мне на ухо:

— Я подходил к рефрижератору… Шофер словно бы спит…

— А милиционеры там? — спросил я столь же тихо.

— Да. Ведут себя так, будто ничего не произошло… Никому и в голову не придет… — Он не договорил, поскольку Штраус потребовал виски и при этом подмигнул мне. Храбрится?

Джордже попросил принести лимонад!

Что поделаешь, в этом было наше различие: мне надо было подкрепиться коньяком, чтобы голова начала работать, а моему другу достаточно было лимонада.

Официант принес напитки, вместе с ним появился Нино.

— Где вы пропадаете? — воскликнул я.

— Где? — Юноша простодушно взглянул на меня. — Здесь, в ресторане. Смотрю футбол.

— Все время?

— А что еще делать? Венгры потрясающе играют! Нам не выиграть у них и через сто лет.

Джордже улыбнулся:

— Один мой приятель, спортивный журналист, предложил идеальный способ: чтобы не проигрывать…

— Наверняка что–нибудь очень умное, — не сдержался я.

— …вообще с ними не играть! — закончил Джордже мысль.

— И впрямь гениально! — процедил я сквозь зубы и обратился к Нино: — Пушкаш действительно великий мастер!

— Ну, он над нами просто издевается! Точен, как снайпер! — согласился юноша. — Ему еще долго не будет равных.

И он восторженно принялся анализировать игру венгерского футболиста, а я подумал, что у этого несуразного студента есть алиби.

Только вот почему он надавал Юлиане пощечин?

Чедна с изумлением прислушивалась к нашему разговору о Пушкаше. Сообразив, наверное, что, беседуя на эту тему, я одновременно пытаюсь сосредоточиться на деле, она щелкнула пальцами и воскликнула: «Ага!» Я отвел ее в сторону, шепнул: «Скажи Нино про Ромео» — и вышел из гостиной.

V

У бензоколонки я увидел Прпича. Он наполнял бак рефрижератора — совсем как у Ромео, только с болгарским номерным знаком.

— Фрукты везет. В Цюрих, — сообщил мне человек в синем комбинезоне.

— Ваше имя Степан Прпич? — спросил я.

— Так меня крестили, — ответил тот. — Отец мой — крестьянин из Грубишно–Поля, что неподалеку от Новской, мать тоже крестьянка… Желаете знать что–нибудь еще?

— Я не следователь, — сказал я примирительно, — я журналист, а прежде всего человек, уважающий факты.

— Да все факты против меня!

— Это вы уже говорили. Вам придется рассказать, из–за чего вы подрались с Ромео…

— А сие из сферы интимной, — сказал Прпич, и по тому, как он это произнес, я почувствовал, что имею дело с человеком, получившим образование лучшее, нежели то, которое необходимо для работы на бензоколонке. Должно быть, Прпич прочел мои мысли, потому что, улыбнувшись, сказал: — Я повидал жизнь… Простите, получу деньги с болгарина, и продолжим наш разговор…

Пока он рассчитывался с болгарским шофером, я наблюдал за проезжавшими автомобилями. Машин было немного. Видимо, все застряли там, где их застало начало футбольного матча, минут через тридцать, когда игра кончится, шоссе будет забито.

— Привет, братишка! Счастливого пути! — распрощался Прпич с болгарином.

— Значит, вы повидали жизнь? — возобновил я прерванный разговор.

— Да, довелось. Три года сидел… За растрату. По заслугам получил… Когда вернулся, на прежнюю работу меня не взяли. Поехал к отцу в Грубишно–Поле… к отцу, матери и двум детям. А жена упорхнула…

— Неужели?

— Она работала здесь на бензоколонке, чтобы детей кормить и мне в тюрьму посылки слать. Однажды появился Ромео, предложил ей место рядом с собой в кабине… А я занял ее место на бензоколонке. Каждый раз, как Ромео останавливался здесь, я просил его вернуть мне жену, не ради себя, ради детей. Он смеялся и отвечал, что ему нравится ее стряпня. Две недели назад, когда он отправился в Турцию, я съездил в Неаполь и забрал жену… Детям нужна мать, разве не так? Думайте обо мне что хотите, я повторю: детям нужна мать, мне — опора в семье… А Ромео думал иначе. Он считал, что сможет кулаками добиться своего…

— И вы решили отделаться от него.

— Нет! Говорю вам, что не трогал его, если не считать драки. Я не убийца, хотя тому, кто его убил, благодарен.

VI