Современный югославский детектив

— Я свой купальный костюм всегда ношу с собой, — отрезала она официальным тоном и вытащила из огромного кармана металлическую коробочку.

— А это случаем не пудреница?

Кэт мне растолковала, что это действительно пудреница, однако, поскольку пудра кончилась, она теперь носит в ней купальник, ароматизированное бумажное полотенце, губную помаду и еще кое–какие мелочи. Мне не захотелось затевать разговор о размерах купального костюма, умещающегося в обычной пудренице, ибо нас ждало море, ныряние, покачивание на волнах и прочие летние радости.

По пути мы все–таки завернули к Джимми и поразили его, выложив пять долларов в счет долга, а после того как увеличили его на семь с половиной — на скорую руку выпив два коктейля «джинджер» и проглотив кое–что из еды, — мы отправились на Нью–Йоркский пляж.

Добрались мы туда через три часа сорок семь минут взмокшие и, естественно, раздраженные толкотней среди других таких же взмокших и раздраженных любителей природы, растерзанные и помятые, но счастливые, ибо всем неприятностям пришел конец и нас ожидали только наслаждения.

— Нужно подыскать удобное местечко на берегу, поближе к отмели, — посоветовал я своей секретарше, которая летела на три шага впереди меня и ловко обходила менее агрессивных кандидатов в купальщики.

В общем–то это не проблема — найти место на пляже протяженностью в десять с чем–то миль, где расположилось всего–то два–три миллиона отдыхающих. После блуждания в поисках удобного местечка, продолжавшегося не более пятидесяти минут, мы остановились на песчаном бугорке, с которого можно было увидеть море, если чуть вытянуть шею и продраться взглядом сквозь лес зонтиков и стену медно–опаленных, кроваво–поджаренных и невинно–молочных тел жителей Нью–Йорка и его пригородов. Пусть мне теперь кто–нибудь скажет, что китайцев очень много!

Я разделся, довольный, что натянул плавки еще в конторе, ибо здесь на пятьсот миль вокруг не было ни единого кустика, за которым можно было бы скромненько с этим управиться. Я хотел было спросить Кэт, как она собирается решить проблему с переодеванием, и повернулся к месту, где она сбросила свой полотняный мешок. Там я обнаружил, что на нее то ли накинулся рой ос, то ли случилось нечто непоправимое. Это мне пришло в голову, когда я глядел на ее судорожные телодвижения, руки, спрятанные под юбкой, заведенные глаза.

— Кэт! — осторожно окликнул я.

Она подняла ресницы и улыбнулась. Сделала еще несколько неловких танцевальных па, высвободила руки, потянулась к концу молнии — благо было недалеко! — и резко поднялась.

Я закрыл глаза, бормоча что–то осуждающее по поводу аморального поведения в общественном месте. Когда же я открыл их, моя секретарша с равнодушным видом оглядывалась, одетая в состоящий из двух частей купальный костюм интенсивного желтого цвета, правду сказать — минимальный, но все же костюм, по крайней мере кое–что прикрывающий. Я облегченно вздохнул.

— Вы, женщины, — сказал я своей секретарше, — обладаете качествами, которые иной раз ошарашивают.

— А что теперь вы хотите отметить? — удивилась она. — Разве был повод?

Я промолчал. Пнул красно–зеленый пластиковый мяч, передвинул чью–то ногу, переставил плетеную корзину — имитация мочала — и сел на руку женщины с индийским носом, на котором сушилась какая–то бумажка. Женщина что–то пробормотала, вытащила из–под меня руку, и я коснулся песка. И взвизгнул, ибо песок был обжигающе горяч, а мое тело к этому еще не приспособилось.

— А ботинки? — поинтересовалась Кэт.

— Успею, — буркнул я, похлопывая по тем частям тела, которые после соприкосновения с раскаленным песком зудели.

— Как, разве мы не пойдем в воду? — капризничала секретарша. — Зачем же мы сюда приехали?

Я процитировал ей извечную мудрость своей тетушки Полли, которая никогда не была на пляже, но достоверно знала, что, придя туда, надо некоторое время отдохнуть, дабы успокоить организм, остыть и что–то там еще, и только потом, спустя полчасика, а то и больше, осторожно войти в воду, причем погружаться в нее постепенно. Я всегда придерживался этих правил и теперь потребовал этого от Кэт, которая злилась, покуда не заметила двух горилл с заросшими шерстью грудью и спиной, которые непристойно таращились на нее и на все то, что ее купальный костюм не скрывал. Я разгреб верхний слой песка, ввезенного, скорее всего, из Абу–Даби[30] вместо нефти, и улегся навзничь на мягкую естественную постель. Хе–хе–хе, вот это да! Природа, солнце, свежий воздух, пляж, Фифи, миссис Уэндел — может ли быть что–нибудь лучше?

Похоже, я задремал. Волны с шумом накатывались на песчаную отмель и откатывались обратно, с криками носились чайки, а солнце не хуже самых искушенных любовниц ласкало мое тело, жаждущее покоя, воздуха и нежных прикосновений.

— Простите, — обратился ко мне толстяк в красной соломенной шляпе и забрал с моего голого живота кусок помидора, выпавшего у него из нейлонового пакетика.