Современный норвежский детектив

– Но это вовсе не означает, что ты не переспал с ней, – продолжал Хамре.

– Нет, не означает. Но этого не было. В данном конкретном случае.

– А вот то, что ты видел ее бегущей по балкону, а Юнаса Андресена идущим к двери и так далее и тому подобное, то есть все, что ты тогда рассказал, – Хамре кивнул на подписанный протокол, – может быть, это была своего рода дружеская услуга?

Он дал вопросу чуть–чуть повисеть в воздухе.

– Ты действительно видел это? – спросил он.

Я не был подготовлен к таким вопросам.

– Да, видел, и никакая это не дружеская услуга, – ответил я. – Если бы мне захотелось оказать ей дружескую услугу, то я сделал бы это получше. Я бы не стал, например, сразу подтверждать непричастность Джокера – Юхана Педерсена. И я бы не рассказал, что, когда я вошел в квартиру, у нее в руках был нож.

– Да, но это последнее утверждаешь только ты. А мы знаем, что отпечатки ее пальцев на ноже были уже тогда, когда нож еще не был вынут. Каких–либо других отпечатков, кроме ее и твоих, не обнаружено.

– Нет? – Я сделал паузу, чтобы как следует прочувствовать эту новость. Она погружалась в меня, но я не услыхал, когда она коснулась дна. – Неужели?

– Кстати, мы уже допросили и его любовницу, и ее мужа.

Я вынырнул из глубины.

– Да?

– Да! – Он смотрел на меня злыми глазами.

– И что? – спросил я.

– Когда был убит Юнас? Ты не мог бы вспомнить с точностью до минуты? – ушел от ответа Хамре.

– Нет. Где–то около четырех, я думаю. Не позже.

– Правильно. А эта женщина – его любовница – она была на работе до без пяти четыре. То есть в этом случае она должна была успеть всего за пять минут добраться из центра в эту даль, но, как нам известно, вертолетом она не располагала. Другими словами – ее причастность исключена.

По какой–то причине я с облегчением подумал о Сольвейг Мангер.

– А ее муж? – спросил я.

– Еще более невероятно. В этот день с трех до пяти он вел семинар по литературе для восьми студентов университета. Восемь свидетелей. К тому же он не знал ничего об их отношениях, пока мы ему не сообщили. Во всяком случае, он так сказал.

Я тяжело вздохнул – опять же подумав о Сольвейг Мангер. Люди меньше всего хотят, чтобы их супруги получали такого рода информацию, особенно из третьих рук.

– Каких–либо других потенциальных врагов мы не обнаружили. Если не считать его истории с этой женщиной и непрактичность в решении повседневных денежных проблем, Юнас Андресек вел упорядоченную и приличную жизнь. Его любили на работе – ценили коллеги и, что особенно важно, клиенты. У него не было близких родственников, за исключением замужней сестры, которая живет в Ставангере и с которой он ежегодно встречался на рождество в течение последних десяти лет. Она приезжает в Берген, чтобы возложить венок на могилу родителей, и сразу уезжает, чтобы успеть домой к рождественскому ужину. Так что, как видишь, отношения не слишком тесные. Как обычно и бывает с родственниками.

Хамре сделал паузу, взял со стола листок бумаги и стал неторопливо читать про себя, совсем обо мне позабыв. Потом взглянул на меня поверх листа.

– Так что других подозреваемых, кроме Венке Андресен, у нас фактически нет, – сказал он. – А улик против нее довольно много.

– Что показало вскрытие? – робко произнес я.

– Предварительное вскрытие. – Хамре взял листок из другой стопки. – Ты хочешь знать детали?

Я отрицательно покачал головой.

– Я плохо знаю латынь. Мне достаточно выводов. Его взгляд скользнул по нижней части листа.

– Ну вот… Причиной смерти явилась ножевая рана в живот. Повреждено одно легкое и желудок, много других внутренних органов… Короче, у него не было шанса выжить. И еще обнаружен четкий след удара по голове в правый висок. – Хамре показал пальцем, и я подсознательно ожидал увидеть синяк или кровоподтек, но ничего не увидел.

– Удар? – переспросил я.

Хамре многозначительно кивнул, и я понял, что ему есть что еще рассказать мне.

– Мы внимательно осмотрели эту банку с вареньем под микроскопом, – начал он, – и на донышке с одной стороны нашли частички кожи. Еще не проведена окончательная идентификация их с кожей умершего, но…

Он мог не продолжать. Этого было достаточно, даже больше чем достаточно. Он сидел со стопроцентно доказуемым делом в руках.

– Ив заключение, – сказал он, – ты говорил о том, что Юнас мог прийти с деньгами, полученными за страховку или что–то в этом роде.

– Ну?

– Можно сказать, что у него при себе денег не было, то есть было, но очень мало. Мы навели справки в страховой компании – там он вообще не появлялся. Так что, зачем приходил Юнас, мы не узнаем до тех пор, пока…

– Пока что?

– Пока она не заговорит.

– А она все еще придерживается первоначальных показаний? – спросил я.

Он озабоченно кивнул.