Современный польский, чешский и словацкий детектив

— Вашему жениху день ото дня становится лучше, — сказал я, не погрешив против истины.

Гелена Дворская поблагодарила. Она действительно была красивой женщиной, в особенности, когда находилась в привычной для нее обстановке.

— Правда, пока еще вам нельзя навестить его. Да и его теперешний вид вас бы не очень порадовал: специальное устройство поддерживает его подбородок, голова обрита наголо и забинтована, лицо желтое. Вы, возможно, его сразу и не узнали бы. Он выздоравливает, но медленно.

Она спокойно выслушала меня с серьезным, задумчивым лицом.

— Но я, собственно, пришел спросить вас еще кое о чем, — продолжал я. — Вы бываете в квартире вашего жениха?

Она взглянула на меня с нескрываемым удивлением.

— Я изредка заходила туда. Почему вас это интересует?

— У вас есть ключ от его квартиры?

— Нет. И никогда не было.

— А когда вы были там в последний раз?

— Довольно давно. Точно не помню.

— Сейчас, во время его отсутствия, вы не заходили в квартиру?

— А как бы я туда попала?

Она по-прежнему была спокойна, но в ней появилась какая-то настороженность. Я помолчал. Если верить ее словам, это не она убирала квартиру Ленка.

— Товарищ Ленк часто бывал у вас?

— Да, почти каждый день, — ответила она все с тем же спокойным, но настороженным выражением лица.

— Вы знаете, что у него была сберегательная книжка?

— Разумеется. Ведь это наши общие сбережения.

— Сбережения для будущей совместной жизни?

— Да. Почти пятьдесят тысяч. Правда, часть из них — наследство его матери.

Она явно не понимала смысла моих вопросов. Мне пришлось объяснить.

— Пани Дворская, со сберегательной книжки взято сорок тысяч крон. Было ли это сделано с вашего согласия и известно ли вам об этом?

— Нет, я об этом не знаю, — слегка побледнев, сказала она.

— Значит, их взял ваш жених. Но первого июля кто-то положил на вашу общую книжку три тысячи крон. Ваш жених уже не мог этого сделать, он лежал без сознания в больнице.

Она покачала головой. Голос ее задрожал от сдержанного волнения.

— Ничего не понимаю. Я денег на книжку не клала. Ключи от квартиры у привратницы. Она ухаживала за больной матерью Ленка. Ярка был ею доволен, полностью доверял ей и был очень признателен за те услуги, которые она оказывала матери. Она прекрасно убирает квартиру, это славная и очень добросовестная женщина, но вряд ли она положила бы деньги на его сберкнижку, это было бы уже чересчур.

— Да, — заметил я, — вроде кражи наоборот, Но что вы думаете об этих сорока тысячах?

— Не знаю, что и сказать.

— Возможно, Ленку они были на что-то нужны?

— Не думаю. И сомневаюсь. Он вряд ли мог, не сказав мне, взять их.

— Если все обстоит именно так, придется нам забрать книжку на хранение и подождать объяснений от вашего жениха.

— Думаю, это будет самое лучшее, — сказала она задумчиво.

Мне оставалось задать ей еще один вопрос. Она ответила так, как я и ожидал. Нет, она никого не просила справляться в больнице о Ленке.

Я описал ей как мог этого мнимого посланца. Гелена Дворская не вспомнила никого из своих знакомых, кто походил бы на него.

Выйдя от нее, я поспешил в предместье, в квартиру Ярослава Ленка. Я снова проник туда незаметно. Взял из стола сберегательную книжку, сунул ее в карман и ушел.

На другой день утром я составил акт о конфискации сберегательной книжки, выглядело это довольно странно, но другого выхода не было. И задним числом продиктовал приказ об обыске квартиры Ленка. Без этого тоже не обойтись. Ведь речь шла о деньгах, а при этом должен был быть соблюден порядок. Не оставь Карличек в кармане брюк Ленка найденную им металлическую крону, о ней тоже пришлось бы писать в протоколе.

Мы сразу же обратились в сберкассу. Сберкасса подтвердила правильность всех операций, произведенных в сберкнижке Ленка.

7

В кабинет ко мне явился Карличек и со своей обычной бесцеремонностью заявил:

— Эту бабу из ювелирного так и хочется как следует взгреть. У нее две продавщицы, которые не переставая хихикают и как заведенные нагло твердят вам прямо в глаза: «Это вам безумно идет». Просто немыслимые дуры! Я и сам почувствовал себя круглым идиотом.

— Узнали что-нибудь важное? — перебил я его.

— Маловато, — вздохнул Карличек. — Янтарное ожерелье стоило тысячу двести. Заведующая вспомнила, что сдавала сдачу с тысячи крон. Значит, покупательница платила двумя купюрами по тысяче крон. И тут же она утверждает, что две тысячи сразу ни от кого не получала, а если даже и так, то в банке ей, дескать, сказали, что только одна тысяча краденая. С серьгами дело получше. Хотя они, как утверждает заведующая, стоили не больше тысячи. Там у них оказались еще одни точно такие же, похожие как две капли воды. Эти серьги я прихватил с собой. Вот они.

Карличек вынул из кармана коробочку довольно грубой работы и выложил на стол две янтарно-желтые овальные сережки, прикрепленные позолоченной цепочкой к двум крестикам, похожим на дорожные знаки.