Современный польский, чешский и словацкий детектив

— Бери трубку! Будут тебя, наверно, лаять за «зим». — Я передал телефонную трубку НД.

— Что-о-о? — вдруг вскочил он. — Глеб, в «зиме» включен радиопередатчик!!!

Я выскочил за ним в коридор. Мы неслись по лестнице как безумные.

Не прошло и минуты, а служебная «варшава» уже мчалась со скоростью сто километров в гараж управления.

Шоферы, собравшиеся в диспетчерской, слушали передачу. Приемник был настроен на волну «зима».

— Передатчик в машине не выключен. Мы слушаем уже второй час. Пока замолчали, но наверняка опять начнут… — пояснил диспетчер.

Из репродуктора слышался приглушенный рокот мотора.

— Сначала, — сказал один из шоферов, — этот тип рассказывал басни какой-то франтихе. Я думал, наш приемник испорчен и берет не те волны. Деваха говорила, машина, мол, дипломатическая… Ну а зачем нам лезть в чужие дела? Я взял и выключил. И только потом, когда получили распоряжение Городского управления милиции…

— Тихо! — цыкнул НД.

— Ну и молодчага же ты, Мингель, — раздался из репродуктора похоронно-печальный голос не кого иного, как Трахта. — Нужно же так засыпаться, бросить все на произвол судьбы…

— Ну да, не успел бы я в отеле подняться на второй этаж, как меня бы взяли, — возражал сидящий за рулем Посол.

— Да. А теперь хана. Деньги в товаре, а товар черти взяли. Слушай, ты никого не знаешь в «Бристоле»?

— А если б даже знал? Откуда и как звонить ночью? Да и номер они уже наверняка заняли.

— И все же не мешает попробовать. Сейчас мы у…

Здесь раздался треск — машина проезжала под высоковольтной линией. Примерно минуту нельзя было разобрать ни слова.

Я соединился с «Бристолем». Ковальский спал на кушетке в номере посла. Я быстро обрисовал ему обстановку.

Затем позвонил в городское управление милиции и доложил, что «зим» выехал за пределы Варшавы.

Мы ждали, надеясь услышать хотя бы одно название местности, лежавшей на их пути.

Разговор тем временем продолжался:

— С удовольствием сделал бы укол цианистого калия тому типу, что накрыл меня в Клубе филателистов, — мечтал Трахт.

— Паршивый легавый… — послышалось вдруг из уст Мингеля нелестное для меня ругательство…

— У Аля слишком легкая рука. Он должен был тогда, на вилле, прикончить этого негодяя, — сетовал Трахт.

Имя Аль было в разговоре произнесено впервые.

— Я голоден как собака. А ведь меня приглашали на ужин, — злился Мингель. — Сожрать бы сейчас кусок ветчины…

— Думаешь, я не хочу? В кутузке не растолстеешь… Морят там тюремным борщом… И неизвестно за что. Начали ссориться:

— …а кто тебя просил говорить с Анелей без моего ведома? — Мингель обвинял Трахта.

(— Вот тебе на! Они ведь как будто с наследницей, с Анелей, не знакомы, — толкнул меня в бок НД.)

— А ты, Мингель, зачем взял у него «Норвегию»?

— …это чтоб обмануть Анелю… будто я нашел марку у кого-то другого.

— Ну да, обмануть! — брюзжал Трахт.

— Замолчи, ты… скотина! — оборвал его Мингель.

В репродукторе послышалось продолжительное гудение,

— Трансформаторы на трассе, — сказал кто-то из шоферов, отлаживая прием.

Лишь через несколько минут мы смогли услышать продолжение разговора. «Зим» проезжал через какое-то местечко.

— Берегись, здесь нас могут зацепить, — предостерег Трахт.

— «Зим» не задержат. Шикарная машина. К тому же у него милицейский номерной знак.

— Как же нам связаться с Алем? — печалился Трахт,

— Пошлю ему с каким-нибудь мальчишкой записку,

— А если Аль попался?

Снова раздался треск и нельзя было разобрать ни слова.

НД посматривал на секундомер и быстро записывал какие— то цифры. Я старался уловить ценные для нас подробности разговора.

— В чемодане осталась двухцентовая «Батон Руж»… двенадцатую «Женеву» я спрятал в переплете каталога, — слышались приглушенные откровения Мингеля.

— Да, но как их выручить? — размышлял Трахт.

— Если б знать! Остается одно — заполучить обратно коллекцию «За лот» и смыться за границу!

Разговор снова потонул в шуме и треске. Затем послышалось:

— Аль влезет, как в тот раз. Это невысоко. Он спит с открытыми окнами… Влезет и… даст ему по голове! — планировал Мингель.

— А если тот будет защищаться?

— Аль должен сразу… чтоб не пикнул… а мертвые молчат…

— Правильно! — одобрил Трахт.

Шоферы переглянулись. Я сжал зубы.

— …уже была одна ошибка… На вилле, — угрюмо продолжал Мингель.

Неужели они имели в виду тот случай со мной?

— А что ты сделаешь с Алем?

— Что? Возьму у него альбом… а потом — паф!

Мы снова переглянулись.

— Ты договорился с Алем на пятницу, Виль?

— Да… но теперь это надо ускорить.

— А до этого я заполучу деньги за «Где моя родина». Что-то около пяти тысяч… — планировал Трахт.

— Патефонные пластинки? — спросил, пользуясь паузой НД.

— Нет. Марки. Чехословакия, тысяча девятьсот тридцать четвертый год.

— Откуда знаешь?

— Видел в каталогах.)

Репродуктор ожил снова:

— Только бы Беранек не послал денег с оказией на твой адрес или на адрес отеля, — огорчался Мингель.

— Наверняка не успеет, — успокаивал Трахт.

Появилось еще одно имя — Беранек. Они продали или доверили носителю этого имени или фамилии редкие марки «Где моя родина». Судя по цене, марки были в листах.

— Прага. Нужно туда попасть. Как ты думаешь, удастся? — спросил Трахт.