Современный польский детектив

Просто потому, что при такой езде машина долго не протянет. А после повышения пошлины до ста пятидесяти злотых другой такой машины вам не купить.

Еще несколько лет продержится. Машина проехала не больше пятнадцати тысяч. Я ее купила в ноябре, как раз перед повышением пошлины. На худой конец буду ездить на польском «фиате». Безусловно, не с такой скоростью, ибо оп развалится в течение двух недель.

Майор не стал спорить по такому животрепещущему вопросу, как достоинства и недостатки продукции отечественного автомобилестроения.

Ярецкая остановила машину на стоянке.

Давайте пройдемся немного, а потом где-нибудь выпьем кофе,— предложила она.

С большим удовольствием.

Онп шли молча. Белые и красные паруса выписывали замысловатые фигуры на подернутом легкой рябью озере.

Для яхтсменов сегодня отличная погода. Тепло, и вместе с тем хороший ветерок.

Я не поклонница этого вида спорта. В нем нет обожаемой мной стремительности. Я предпочла бы глиссер.

Как вы справляетесь со всеми делами? — Майор старался, чтобы его вопрос прозвучал как можно более участливо и дружески.

Я теперь одна и должна с этим смириться. Очень помог мне Зигмунт. До смерти Влодека я ему не слишком доверяла. Трудиться он не любит. Ничего не окончил. В голове одни автомобили. Торговал кое-чем, иногда посредничал при продаже и покупке машин и запасных частей к ним. Когда же нужда в деньгах особенно припирала его, работал у нас. Охотнее всего развозил по стране товар на нашей «варшаве». Это, кажется, единственная

работа, которую он считал более или менее для себя подходящей. Несмотря па все это, Влодек пеизмепно благоволил к нему, испытывал какую-то непонятную слабость. Ему нравились в племяннике веселый нрав, беспечность и, казалось, даже сами его недостатки. Не раз муж тайком от меня снабжал пария деньгами.

Много таких молодых люден. Мы, работники милиции, наверное, лучше других знакомы с этой категорией молодежи.

После смерти Влодека Зигмунт изменился до неузнаваемости. Право, не знаю, что бы я без него делала в те страшные дни. Он занимался похоронами и всеми формальностями, связанными с ними. Меня опекал, как самая нежная мать. И сейчас продолжает помогать.

В мастерской?

Нет, с мастерской уже несколько лет я сама управляюсь. Влодек ведал снабжением и сбытом нашей продукции. Теперь этим частично занимается племянник. Конечно, под моим руководством. Он еще не имеет необходимого опыта и знаний, однако быстро осваивается. Кроме того, по собственному желанию присматривает за моими «рено» и «варшавой». То, что мой автомобиль, как вы могли только что убедиться, в хорошем состоянии,— это заслуга Зигмунта. Он его моет, холит, проверяет каждый винтик.

Ну и за это ездит на нем,— рассмеялся майор.— К тому же может похвалиться перед своими девушками такой красивой машиной.

А вот с этим дело хуже: тетка тоже любит ездить, хотя и не для того, чтобы завлекать молодых людей. Я вообще не разрешаю ему пользоваться моей машиной. Даже когда она свободна. В этом отношении я страшная эгоистка. Поэтому бедняга вынужден довольствоваться «варшавой», и более того — ездить в основном по делам фирмы.

— С мастерской нет осложнений?

Я опасалась, что она будет опечатана до окончания всей процедуры по вступлению в права наследования. Однако адвокат Ресевич сумел сделать так, что я занимаюсь делами мастерской на правах управляющей. После соглашения с Ковальским эта проблема утратила остроту, ибо я теперь единственная наследница. Ведь у Влодека нет родственников, даже дальних. Был он, как говорится, «последним в роду».

С Ковальским все улажено?

Да. Сегодня утром в нотариальной конторе были подписаны все необходимые документы. Адвокат Ресевич сразу же отнес их в суд. Обе стороны хотят скорее покончить со всем этим делом.

А я все думаю,— заметил майор,— как этот Ковальский оказался в завещании.

Не знаю. Это вообще неприятная для меня тема разговора.— Барбара Ярецкая даже поежилась.

—Вам холодно. Пойдемте посидим в кафе. Ярецкая молча повернулась, и они пошли в кафе.

Разговор со следователем,— сказал майор, когда официантка обслужила их,— как правило, удовольствия не доставляет. И все же, как это ни печально, я должен вернуться к той же теме.

Я понимаю. Трудно, но ничего не поделаешь. Спрашивайте.

У вашего мужа перед смертью не обнаруживалось какой-либо нервозности или подавленности?

Все пытаются объяснить странность завещания тем, что Влодек сошел с ума. Хотя завещание, и прежде всего содержащееся в нем замечание по моему адресу, глубоко обидело меня, я категорически отвергаю такое предположение. Мой муж был прекрасным человеком. До последней минуты он был абсолютно здоров как физически, так и умственно.

Каким же образом этот Ковальский...

Не знаю. И думать об этом отказываюсь. Я просто ничего не понимаю.

Прочитайте, пожалуйста, это письмо.— Майор передал женщине письмо, полученное от адвоката Рушинского, которое тот «купил» у Ковальского.

Кто это написал? — спросила Ярецкая, прочитав письмо.