Современный попаданец

Их посадили в яму, накрытую деревянной решёткой. Питер и Гельмут, похоже, оторвались и сбежали, так решили Ёган с Александром, когда в небе стали появляться первые звёзды. Нож у Сашки отобрали, и он сидел, глядя на звёзды, и мечтал о том, что одним махом вылетит завтра из ямы и наваляет всем, кто его сегодня обидел. Особенно, этот Патрик, который отвесил ему пинка, когда Саша неуклюже полез в яму. Ёган глядел на Александра и надеялся на его силу и знания мира, откуда он пришёл, поэтому особо не отчаивался. А вот Саше всё было хуже и хуже, его стало даже трясти от страха, когда в голову пришла мысль, что завтра его могут лишить жизни. Под утро, уставший от собственных страхов и самоедства, он уснул. Но, прежде чем уснуть, он пожалел себя, что попал сюда, впервые задумавшись о своём месте в жизни, и что, несмотря на трудности, надо бороться.

Утро наступило настолько быстро, насколько оно могло наступить. Услышав звуки от стука решётки, Саша не стал обращать на них внимания и не открыл глаза. Стражник, завидев, что бродяги спят, ткнул одного древком копья, и тот, который был хуже всего одет, внезапно схватил древко и дёрнул его на себя, а потом вперёд, насадив на остриё неожидавшего такого стража. Сашка сразу же открыл глаза и при помощи копья, которое держал в руках, опираясь на него, как уже бывалый прыгун, вылетел из ямы и встал в боевую стойку. Это его и спасло, потому что двое стражников, увидев смерть своего товарища, кинулись к яме, взяв на изготовку мечи, на которые чуть не нарвался Александр. Отбив лезвия мечей, он сделал тычок и угодил одному из стражников в незащищённое горло, тот сразу же умер на месте, а второй, бросив меч, кинулся бежать. Сашка за ним не побежал, а сунул в яму древко копья и достал оттуда Ёгана. Обобрав убитых стражников, они бросились в сторону леса. Подбегая к спасительной гуще деревьев, Саша обернулся и прислушался. Из Айнтрага доносилось:

– Вставайте! Вставайте!

Эти слова по Саше ударили, как набат, и он проснулся.

– Вставайте! Вставайте! – во всё горло кричал стражник, стоявший у открытой решётки, стараясь своим противным и пронзительным криком разбудить мальчишек.

Саша, как испуганный заяц, сразу подскочил и, опустив глаза в пол, стал ожидать дальнейших приказов. Ёган поднялся вслед за ним и встал рядом. К ним спустили лестницу, по которой они выбрались наверх. Затем их повели к одному из домов: он отличался от других своими размерами и массивностью.

Возле дома сидел рыцарь, он смотрел на приближающийся конвой и думал о своём. Перед ним валялось грудой рыцарское одеяние, брошенное этими бродягами. Когда конвойные приблизились вместе с захваченными, рыцарь, которого звали Карл, спросил:

– Кто такие?

– Мы из Рюро. Я – Ёган, а мой друг издалека, – ответил Ёган, когда Карл указал на него.

– Как звать? – обратился Карл к Александру.

– Александр! – покорно ответил Саша.

– Грек?! – удивлённо подняв бровь, спросил или подтвердил Карл.

– Нет! Русский! – ответил Александр.

– А, русич. Знаю их. Войны так себе, – в пространство проговорил Карл.

Александр, подумав, что это рыцарь сказал ему, кивнул, соглашаясь.

– Откуда доспехи? – перешёл к делу рыцарь.

– Сняли с мёртвого рыцаря, – не стал юлить Ёган, хотя Александр думал, наоборот, соврать.

– Где и когда? – задал наводящий вопрос Карл.

– Возле Рюро. На реке дело было. Мы его из реки вытащили, а потом и сняли доспех. Это было позавчера. – покорно ответил Ёган.

Рыцарь задумался, а потом, что-то решив для себя, задал очередной вопрос:

– Те двое, что были с вами, они тоже из Рюро?

Ёган кивнул, подтверждая.

– Фиц, возьми пятерых и иди в Рюро. Накажи тех двоих нерадивых, а этих высечь и выгнать из деревни!

При слове высечь Александра передёрнуло, но он в глубине души радовался, что будет только высечен, а не убит. По лицу Ёгана не сказать, что он был рад, но Сашка на него не смотрел в этот момент, поэтому никакого подвоха и не заметил.

Глава 17. Слёзы, жалость и просвет

После короткого суда их отвели за дом, где привязали к козлам, на которых пилили большие брёвна. Александр, находясь в эйфории от радости, что он будет жить, заорал благим матом, когда первый удар от бича невыносимой болью взорвал его спину. В этот момент он вспомнил всё, что плохого творил на свете, и мысленно вымолил у всего света прощение за содеянное. Второй удар он прочувствовал уже так сильно, что не выдержал и отключился. Били их не так долго, но, по-настоящему, беспощадно и жестоко. Увидев, что первый потерял сознание, а второй еле-еле держится, чтобы не уйти туда же, экзекутор остановился, и, сплюнув, проговорил под нос:

– Слабаки! Даже не поорали, как следует!

И далее уже громче сказал, обращаясь к наблюдавшим за экзекуцией стражникам:

– Готово! Можете их отвязывать!

– Мартин, ты сегодня добр: даже и трёх плетей не вломил! – сказал один из стражников и принялся развязывать первым того, который был уже бессознания.