Современный румынский детектив

— Давай возьмем листок бумаги, — продолжал майор, — и выпишем фамилии всех, кто имел возможность вступить в контакт с этой работой. Первым будет инженер. Прекрасно. Что нам известно? Что он сделал? Он заявил, что собственноручно перепечатал ее в двух экземплярах. Хорошо. Сдал в отдел спецхранения один из экземпляров. Очень хорошо. После этого нам заявили, что работа исчезла. Превосходно. Но, открыв сейф, мы обнаружили, как тебе известно, в другой папке первый экземпляр, переданный тоже им несколько дней спустя после первой папки. Где же второй экземпляр? Его нет! Вот видишь, дорогой мой Наста, здесь возникает целый ряд вариантов. Скажем, инженер был подкуплен и передал или хотел передать кому-нибудь работу. Ты можешь меня спросить: какой смысл прятать первый экземпляр, а передавать второй? Могу ответить: ведь вполне возможно, что наш дорогой инженер — великий пройдоха и решил передать один экземпляр господину Икс, а второй — господину Игрек, которые друг друга совсем не знают. Такие случаи бывали. Теоретически это возможно. Если это так, значит, до настоящего момента осуществилась только первая часть его плана. Все это, конечно, гипотеза. Но предположим, что он гонится не за двумя зайцами, а только за одним. В таком случае мы должны думать, что второй экземпляр где-то спрятан, с тем чтобы его можно было передать. Потому что нам ясно только одно: работа еще не передана! Поставим здесь точку и покончим пока с товарищем инженером. Согласен? Ты вроде бы не согласен? Кривишь физиономию… Ладно! Скажем, что существует еще один вариант, касающийся инженера. Или, это будет точнее, того, кто нанес удар. Чтобы обсудить этот вариант, мы должны задать себе вопрос: кто заинтересован во всей этой суматохе?

К примеру, приезжаю я и обращаюсь к тебе: я имею от кого-то там поручение сделать тебя богатым человеком, если ты передашь мне папку 10-В-А. Как видишь, мозги у меня куриные, понимаю свое задание примитивно. Нет, шалишь, сказал бы на моем месте любой шпион, мало-мальски смыслящий в своей профессии, — динамита в чемодане мне не надо. Вот тебе фотоаппарат последней марки, и когда ты будешь дома совсем один, когда ни один черт не узнает, что ты там делал, сфотографируй каждую страницу. Ты, кажется, говорил, что их не так много. Остальное я беру на себя… Вот это профессионально, здесь все ясно. Но какой же интерес этому типу поднимать шум? Зачем ему красть двадцать две страницы машинописного текста, когда можно ничего не красть и все-таки получить то, что нужно. Ты должен признать, что вся эта история шита белыми нитками.

— С какой целью, товарищ майор? Только сумасшедший мог бы это сделать.

— Кто бы ни был Виктор Андрееску, но он не сумасшедший.

— Я тоже так думаю. Значит?

— Видишь ли, дорогой Наста, в этом вся невыгодность нашего положения по сравнению с писателями. Как-то раз один писатель сказал, что у него всего одна задача: озадачивать людей. Прекрасно. Это мне нравится. Но знаю, насколько он прав, это не моя профессия, но сказано точно. А вот мы, и ты, и я, и все, кто занимается нашим делом, — мы не можем довольствоваться только этим. Мы должны озадачивать людей, но мы же должны и давать ответы. Пока то да се, я вел дело как писатель: я ставил вопросы, но не отвечал на них! Голова у тебя не кружится? Нет? Хорошо. Перейдем к следующему пункту и разберем товарища Ончу… Смотри, будь внимателен, вслушивайся в каждое слово. Я, Ончу, хочу похитить работу. Заплатили мне за это, не заплатили или просто так мне вздумалось — никакого значения пе имеет. Как я поступаю? Работа лежит в панке 10-В-А инженера Андрееску. Он приходит и забирает ее почти ежедневно. Но я, Ончу, смекалистый парень. Я завожу папку, на которой пишу: М-Н-7, и кладу работу в нее. Подсовываю ее инженеру на подпись, и он, как человек рассеянный, подписывает. Инженер уходит, я все содержимое папки М-Н-7 перекладываю в нанку 10-В-А и жду подходящего момента. Теперь инженер мне приносит окончательный вариант работы, отпечатанный в двух экземплярах. Она прекрасно помещается в папке 10-В-А. Инженер уходит, я забираю второй экземпляр, а первый перекладываю в папку М-Н-7, опечатываю ее и спокойно сижу на своем стуле. Когда он снова придет и попросит папку, я ему дам пустую — и все! Мне до этого нет никакого дела! Он подписал. А когда снова подвернется подходящий момент, я извлеку и то, что осталось. Понял? Ну, что ты скажешь?

Естественно, никто не мог бы даже предположить, что Наста слушал своего начальника, неподвижно сидя на стуле. Он уже отшагал не одну сотню метров по комнате, когда услышал приглашение высказать свое мнение.

— Скажу, если разрешите.

— Так-так… Говори, выкладывай. Громи безжалостно. Ведь именно так ты и понимаешь разделение труда: я созидаю, ты превращаешь в пыль! Так-так…

— Все, что вы говорили, весьма логично. Во всяком случае, возможно. Но я в это не верю. Должен признаться, что аргументов у меня нет. Но я вас тоже спрашиваю: а вы верите, что Ончу способен на нечто подобное?