Современный румынский детектив

«…но его подлость, как и бездушие Петронелы, я обнаружил много позднее… Я и сам не знаю, что подтолкнуло меня тогда к этому! Может быть, я просто вспомнил в тот миг женщину с ребенком на руках… с ребенком Валериана, которого тот отказался признать!.. Я вдруг стал угрожать Валериану — дело происходило у меня дома, — что обо всем расскажу в партийном бюро института и потребую публичного разбора этого дела… Я не мстителен, но, когда я увидел, что мои угрозы испугали его, что он, ко всему прочему, еще и трус, я почувствовал злое удовлетворение. Само собой, в начале нашей ссоры он держался твердо, давил на меня своей самоуверенностью, сказал, что я волен делать все, что захочу, и жаловаться куда угодно, но чтобы я при этом не забывал, что имею дело не с кем иным, как с самим Валерианом Братешем… И побледнел он лишь тогда, когда я рассказал ему о моей встрече с той молодой женщиной с ребенком. Тут он и выдал себя — трус! Обыкновеннейший трус. Понемногу наша ссора стала похожей на игру кошки с мышью. Он испугался того, что я собираюсь сделать, и всячески старался меня задобрить. Он даже предложил мне третью часть гонорара за оформление «Северного ветра». Но я отказался и поставил ему условие, единственной целью которого было еще больше его напугать: я не хочу никаких денег и требую лишь одного — чтобы он признал публично, в какой-нибудь газете, кому на самом деле принадлежит по праву замысел и разработка оформления «Северного ветра». Это единственное мое условие. Иначе я обращусь в партбюро… Он завопил, что я хочу его погубить, что на самом деле я мщу ему не за спектакль, а за Петронелу.

Это неправда, я не хотел его губить. Честно говоря, я вообще не знал, чего хочу… Я просто хотел, чтобы он вывалялся в собственном страхе как в грязи…»

Я выключаю магнитофон. Трое сидящих против меня уставили глаза в землю, не смеют их поднять. Что ж, я не тороплю их.

Я оглядываюсь через плечо и вижу растерянные глаза моей невесты. Я улыбаюсь, встретившись с ней взглядом. Она смущенно отвечает мне тем же. Я смотрю на мать Петронелы — понимает ли она всю неизбежность того, что сейчас происходит у нее на глазах?

— Вы знали о связи Валериана Братеша с этой женщиной? — спрашиваю я Петронелу.

— Нет! — едва слышно шепчет она, не глядя на меня.

— Знали ли вы об этой истории с оформлением «Северного ветра»?

— Нет! Я знала, что существует какое-то непонимание между Валерианом и Кристи, но не думала, что это так серьезно. Мне было лишь известно, что Кристи отказался от предложенных ему денег.

Я не свожу глаз с Валериана Братеша — он по-прежнему держится с достоинством, но самоуверенности в нем поубавилось. Он догадывается, что следующий вопрос будет обращен к нему, и ждет его с напряжением.

— Вы продолжаете настаивать на том, что показали прежде?

— Да, — отвечает он сразу, — потому что эта магнитофонная запись лишь подтверждает, что вовсе не уход Петронелы и не конфликт со мною — даже так, как его представил здесь мой ученик…

— Бывший ваш ученик! — уточняю я.

— …с явными преувеличениями… Не это послужило поводом для его решения покончить с собой.

— Почему вы думаете, что он преувеличивал значение этого конфликта?

— Потому что в итоге он согласился взять сберегательную книжку с вкладом на эту сумму…