Современный самозванец [= Самозванец]

– То-то же, что нет… Сергей так загляделся на первую, что не заметил сестры… Я тоже совершенно растерялся, а в это время коляска была уже далеко… Мы исколесили весь парк, но более их не встречали… Утешительно одно, значит Неелов и Любовь Аркадьевна в Москве.

– Я же вам говорила.

– Но кто эта красавица, которая с ней? – задумчиво произнес Сергей Аркадьевич.

– И это я знаю, – просто сказала Елизавета Петровна.

– Вы… знаете?.. – в один голос спросили молодые люди и невольно переглянулись друг с другом.

– Знаю… Это – шансонетная певица Мадлен де Межен – невеста Савина.

– Откуда же у вас, однако, эти сведения? – серьезно спросил Сергей Павлович.

– Птица на хвосте принесла.

– Вы шутите!

– Я не шучу… Какое вам дело, откуда эти сведения, если они верны!

– Значит, и Савин здесь?

– Здесь.

– В таком случае, дело упрощается… Завтра же я разыщу Николая Герасимовича и через него найду и Неелова, и Любовь Аркадьевну, – сказал Долинский.

– Но как же ты разыщешь его? – спросил Селезнев;

– Очень просто… Он, несомненно, живет прописанный, ему нечего теперь скрываться…

– А кто же эта Мадлен де Межен? Его невеста?

– Ну, если хочешь, невеста… Он живет давно с ней… Эта связь началась еще за границей… Она его безумно любит, и эта любовь побудила ее приехать в Россию в качестве шансонетной звезды… Она дожидалась его освобождения, и теперь они снова вместе…

– Однако, это все-таки не особенно подходящее общество для моей сестры, – сквозь зубы проговорил Селезнев.

– Это несомненно… Видимо, Неелов думает иначе.

– Я его заставлю думать так, как думают все порядочные мужья…

– Он не муж ее… – печально сказала Елизавета Петровна.

– Вы и это знаете?

– Я знаю даже, что он раздумал, видимо, на ней жениться и ухаживает за очень богатой московской невестой.

– Негодяй! Я его заставлю жениться под пулей! – воскликнул Сергей Аркадьевич. – О, только бы найти его.

– Не беспокойся, теперь найдем. И он от нас не увернется, – с нескрываемой злобой добавил Сергей Павлович Долинский.

– Боже мой, Боже мой, несчастная девушка, она теперь, может быть, сама не знает как вырваться из этого омута, в который бросилась очертя голову.

– Не беспокойтесь, она будет его законной женой, а затем может бросить его, если пожелает, – сказал Долинский.

– Утешительного мало. Разве в этом счастье?

– Но в этом сохранение чести… Однако уже поздно, пора в постели… Утро вечера мудренее. До завтра. Пойдем, Сергей Аркадьевич.

Молодые люди простились с Дубянской и отправились к себе в номер.

XXV Медальон

Растрата в несколько десятков тысяч рублей, конечно, не могла произвести никакого затруднения в операциях банкирской конторы «Алфимов и сын» при ее громадных денежных оборотах.

Известие о растрате с быстротою молнии распространилось по городу, особенно после того, как на другой день газеты оповестили о ней в витиеватой форме. Несколько особенно осторожных вкладчиков явились вынуть свои капиталы, но когда контора тотчас же выдала их, то на другой же день они принесли их обратно, приведя за собой и других.

Все, таким образом, для репутации конторы окончилось благополучно.

Корнилий Потапович, занятый всецело возможностью овладеть Ольгой Ивановной, не обратил особого внимания на случившееся и после ареста Сиротинина снова пришел, к удовольствию Ивана Корнильевича, в хорошее расположение духа.

Праздник, данный им на даче, не привел его к желаемым результатам, а потому он решился начать сезон необычайным по роскоши и затеям бал-маскарадом.

Этот праздник был назначен на 8-е октября.

За несколько дней перед ним графиня Надежда Корнильевна задумчиво сидела в своем будуаре уже на зимней квартире.

На глазах ее сияли слезы умиления.

«Итак, меня связала теперь с мужем новая неразрывная и святая связь!» – думала она.

«А тот, милый, желанный, несчастный! Теперь я обязана отнять у него даже тот невинный залог – медальон… Как он настрадается… О… Петя, если бы ты только знал, какую жертву мы приносим».

Дверь тихо отворилась.

– Надя, ты плачешь! Ты все еще несчастна! – проговорил граф Вельский.

– Нет, Петя, эти слезы не горькие… Эти слезы светлые, перед новой жизнью, которая должна настать для нас… Теперь не ради одной меня ты должен отказаться от своих…

Он понял.

На глазах у него выступили слезы никогда неизведанного счастья.

Он стал обнимать жену и с невыразимой нежностью целовал ее.

– Письмо от госпожи Руга! – доложила, входя Наташа.

– Могла бы и подождать! – заметил граф Петр Васильевич, с видимым отвращением распечатывая конверт.

Графиня смотрела на него вопросительным взглядом.

– Она зовет меня на генеральную репетицию, – проговорил он, пробежав записку глазами. – Скажи, Наташа, что я не приеду…

– Благодарю! – произнесла графиня с чувством. До позднего вечера провел граф в будуаре графини.

«Со вчерашнего дня я совсем другой человек, – думал граф Петр Васильевич, проснувшись утром, – Да, эти чистые слезы, эти светлые радости не сравнятся ни с какими другими наслаждениями! И зачем только понадобилось Корнилию Потаповичу именно в эти дни сводить со мною счеты», – продолжал он, схватывая со стола лист, испещренный цифрами.