Современный самозванец [= Самозванец]

– Ничегошеньки им об этом не говорили… Кабы знали они, и я бы знала… – с некоторой гордостью сказала Наташа. – Да и не скажут. Не любит вас молодой граф-то, просто ненавидит, можно сказать, да и натравливает его на вас тут другой, черномазый.

– Кто такой?

– Граф Стоцкий.

– А, видел, знаю… Но что же я ему сделал?

– Уж этого доложить доподлинно не могу, а только раз слышала я ненароком разговор их о том, что графиня-то по-прежнему вас любит, а потому с ним, то есть с графом Петром Васильевичем, так холодна.

– А холодна разве?

– Как чужие… На последях тут несколько понежней стали… Да и то не так, как муж с женой.

Как ни отрадно было слышать это Федору Осиповичу, но он почувствовал какую-то брезгливость узнавать от прислуги семейные тайны любимой им женщины и перебил молодую девушку.

– Так устроишь, а завтра я в это же время за ответом приду, против дачи буду.

– Можно бы, кажись, устроить… Да не знаю, как ее сиятельство… Я, однако, не думаю, чтобы отказали принять вас… Граф же по вечерам дома не бывает, а Ольга Ивановна к сродственникам поехали и только в конце недели будут.

– Так пожалуйста… До завтра.

С этими словами он вышел из беседки, а затем из сада и со двора и направился к себе домой, полный надежды на завтрашний день.

В тот же вечер Наташа, раздевая графиню, несколько таинственно сказала ей:

– А я сегодня у дачи встретила старого знакомого.

– Кого это?

– Федора Осиповича Неволина.

Надежда Корнильевна сначала побледнела, а потом вся вспыхнула.

– Ты говорила с ним? – после некоторой паузы, прерывающимся от волнения голосом, сказала она.

– Как же, они меня остановили и долго говорили со мной.

– Давно он приехал?

Наташа передала ей рассказ Неволина о посещении им петербургского дома и конторы Корнилия Потаповича и встречу в ней с графом Петром Васильевичем.

– А-а!.. – протянула как-то неопределенно графиня.

– Исхудал он, бедняга, страсть, – продолжала Наташа, – бледный такой, еле на ногах держится, просто краше в гроб кладут.

– Что ты!

– Христом Богом просили позволения увидеть вас… Говорили, что это, может быть, в последний раз в жизни. Ах, ваше сиятельство, сжальтесь над ним!.. Глядя на него, просто плакать хочется.

– Перестань, Наташа! – вскричала графиня, едва превозмогая усиленное биение своего бедного, исстрадавшегося сердца. – Ты сама не понимаешь, что говоришь… Если граф увидит его здесь – он убьет его на месте.

– Где ж граф увидит? Его каждый вечер дома нет… Вы можете принять его в беседке.

– А если он его встретит или узнает, он убьет его.

– Убьет или не убьет, это еще, ваше сиятельство, неизвестно, а с горя он умереть может. Он завтра в семь часов будет ждать ответа.

– Уйди, я хочу спать! – резко, против своего обыкновения, сказала графиня.

Наташа удалилась с лукавой улыбкой.

«Заснешь ты, как бы не так… – думала она. – На свиданье-то завтра ты пойдешь».

Наташа не ошиблась.

Надежда Корнильевна не спала всю ночь и решила видетьсяпоследний раз с Неволиным, чтобы покончить с ним навсегда.

С таким решением она заснула лишь под утро.

На другой день до самого обеда она то снова отбрасывала мысль о свидании, то решалась на него. После обеда граф Петр Васильевич по обыкновению уехал из дому.

«Сама судьба за него…» – решила Надежда Корнильевна.

Без пяти минут семь графиня, ни словом не напомнившая Наташе о вчерашнем разговоре, прошла в сад и направилась твердой походкой решившегося человека к беседке.

Следившая за ней целый день Наташа последовала туда же.

– Прикажете просить, ваше сиятельство? – спросила она, когда графиня вошла в беседку.

– Да, проси… – опустив глаза, отвечала Надежда Корнильевна и села на диванчик.

– Слушаю-с! – быстро сказала молодая девушка и выбежала из беседки.

– Наташа, Наташа! – крикнула вдруг графиня, на которую снова напала нерешительность.

Но Наташа не слыхала, она была уже на другой стороне аллеи. Через несколько минут Неволин вошел в беседку.

– Федор Осипович… Вы здесь! – вскочила с места Надежда Корнильевна, протягивая к нему обе руки, но тотчас же сдержалась.

«О, что будет, если узнает об этом мой муж!»

– Надежда Корнильевна, – начал он, – об этой минуте я мечтал в течение многих бессонных ночей. В ваших руках моя жизнь и смерть. Я знаю, что вы замужем, но вас выдали насильно. А теперь молю вас, ответьте мне на один вопрос, от которого зависит моя судьба. Любите ли вы своего мужа? Скажете вы «да», я клянусь вам – мы никогда больше не увидимся! Но если вы скажете «нет» – о, тогда я вправе носить ваш образ в моем сердце как святыню и сделаю ради него все на свете.

– Я не могу ответить вам, – сказала графиня, едва сдерживая рыдания. – Я обязана забыть все, что было мне когда-то дорого, и о том же умоляю вас, сжальтесь – не делайте моего положения еще тяжелее.

– Но разве я не могу быть вашим другом? Разве вы в друге не нуждаетесь?

– Я молю Бога, чтобы он исцелил душу моего мужа и тогда мы станем друзьями.

– А, так значит до сих пор этого не было! Ну, так на правах старого друга я спрашиваю вас: любите ли вы его?

– Как вы меня терзаете! Но я знаю ваше благородное сердце и отвечу прямо: нет, не люблю!