Совсем другая история

Заголовок этого эссе есть, очевидно, перелицованная на современный лад реплика эпизодического персонажа драмы Александра Островского «Гроза». Малограмотная жительница города Калинова (Костромы) пытается дать толкование некоторым историческим событиям и, так сказать, «ухватить» современную общественно-политическую атмосферу. Только, разумеется, поволжская мещанка говорит не «Москва», а «Литва», которая некогда в составе Польско-Литовского государства посягала на обладание Москвой и всей, по нынешним меркам, центральной Россией. Литва нынче, слава Богу, ушла в Евросоюз, а вот проблема Москвы, как это ни странно прозвучит, стала для центральной России куда острее «литовской». При этом совершенно непонятную жёсткость и ни чем не объяснимую скупость Москва проявляет в последние годы в отношение из без того «недокормленных» провинциальных культуры и литературы.

Ещё каких-нибудь пять лет назад посещение Костромской областной научной библиотеки становилось для многих, без преувеличения, маленьким праздником, поскольку здесь, в зале периодики, можно было провести и два, и пять часов, почти не замечая времени. В степенной тишине паркетных залов, под умиротворяющими картинами местных мастеров листать свежие номера «литературки», «комсомолки», «культуры», «новой», «МК», «АиФ», не говоря уже о всегда желанных и непредсказуемых «Огоньке», «Экране», «Искусстве кино»… Что может быть занятней для читающего, охочего до всего нового человека? А за так называемыми «толстыми» журналами можно было просидеть и сутки без продыху, ибо художественная реальность всегда нивелирует всякий счёт реального времени. Сегодня в зале периодики одиноко, как в гробу, потому как туда стало не зачем ходить. Уже несколько лет самой крупной библиотеке региона не отпускают средств на подписку. Само собой, по традиционным каналам новых книг библиотека тоже не получает. Остаются разве что добровольные пожертвования добрых людей вроде костромского губернатора. Парализована и издательская деятельность. Об остальном и говорить не хочется, поскольку всё сколько-нибудь необходимое местным науке и культуре зиждется на голом энтузиазме преданных своему делу библиотекарей. Минувшей осенью меня пригласили в дом-музей небольшого сельца, под город Буй, на очередной юбилей известной русской писательницы девятнадцатого века Юлии Жадовской, которой покровительствовали многие известные литераторы девятнадцатого века, включая Вяземского и Пушкина. Однако, за день до назначенного срока выяснилось, что поездка не состоится: нет исправного транспорта. До Буя всего сто километров, но и они оказались непреодолимой преградой для «колёсной мощи» местной Культуры. Попытался добраться до районного центра Буй на своей легковушке, но, слава Богу, догадался во время повернуть назад, рискуя уже на полдороге остаться без бамперов и колёс. Зато осмелюсь признаться, личная машина спасла нас с женой минувшим летом, когда мы рискнули отправиться в Карабиху – получать премию за успешное участие в Некрасовском конкурсе поэзии. Пора стояла чрезвычайно дождливая. Нет, и местные чиновники, и московские гости весьма уютно расположились под козырьком специальной эстрады, а вот участники конкурса, провинциальные поэты и любопытные зрители, – на скамьях под секущим дождём. Было не по-летнему холодно и сыро, а чиновники всё говорили и говорили: о заботе министерства культуры, о добропорядочных меценатах, достойных наследниках традиций Третьякова и Сытина, о самом Некрасове, которому здесь повезло родиться и вырасти настоящим русским патриотом, и, конечно, о том, что все мы должны быть благодарны местной власти за то, что она устроила нам такой замечательный праздник. И ни одного некрасовского стиха… Поэтому, не дождавшись завершения всего этого «чиновничьего безобразия», я потащил насквозь промокшую жену к оставленной чёрт те где машине, по дороге проклиная ненавидимых Некрасовым «полицмейстеров» за то, что даже в столь ненастный день приглашённым не разрешили припарковаться ближе к усадьбе. Согрелись мы только на полпути к дому, на узкой – в два ряда – трассе, которую исстари народ называет «дорогой смерти». И, признаться, есть за что, ибо почти каждый километр Костромского шоссе отмечен либо водительской баранкой, либо красной звёздочкой, либо православным крестом. И лишь тогда впервые за весь день «некрасовских торжеств» в сознании явственно, сами собой зазвучали памятные с детства строки:

Прямо дороженька – насыпи узкие,

Столбики, рельсы, мосты,

А по бокам-то всё косточки русские –

Сколько их, Ванечка, знаешь ли ты?