Совсем другое небо

— Ребята, взяли вещи? — крикнул в соседнюю комнату начальник караула и, не дожидаясь ответа, стал кричать в телефон. Через минуту он положил трубку и сказал разводящему: — Франта, надень каску. Хоть это и не обязательно, но лучше водрузи на себя эту консервную банку. Боевая готовность! Пусть будут начеку. Придется тебе обежать посты, потому что телефон, как всегда, тю-тю… — И опять крикнул в соседнюю комнату: — Ну, как там у вас? — Потом обратился к Йозефу, который стягивал ремешком плащ-палатку: — Как будешь готов, пойдешь сменить Книрача… — И, наконец, опять повернулся к разводящему: — К Книрачу, Франта, тогда не ходи. А ты, толстяк, шевелись, шевелись…

— Ну, Гонза, ты стал совсем на себя не похож… Боевая готовность! Ну и что? Зачем с ума сходить? — Толстяк не спеша складывал домино в коробку.

— Ты меня не зли. Лучше натяни себе на голову эту посудину, иначе получишь пинка в зад.

— Да ведь есть еще время…

Какое время? С минуты на минуту сюда явится старик. Ты ведь его знаешь… Боевая готовность, а ты в таком виде!

— Давай шевелись, толстяк! Действуй так, как если бы ты снова оказался за прилавком… — поддел толстяка солдат с бульдожьим лицом, у которого, единственного из всех, не было никакой лычки. Он закреплял на поясном ремне каску и саперную лопатку. Подсумок уже висел на нем. Все это он уместил вокруг своей тонкой талии. За спиной уже висел вещевой мешок, а на плече — противогаз. Оскалившись, он сказал разводящему: — Итак, попили мы пивка…

— Ребята, не видели мой котелок? — крикнул Йозеф.

— Вон он, в нем кофе…

Толстяк, увидев, как все быстро приводят себя в порядок, занялся тем же.

— Можно идти? — спросил разводящий, падевая каску на голову.

— Погоди, младший сержант, попробую еще раз… — сказал сержант и, закрутив ручкой, неожиданно дозвонился. — Один момент, Франта, никуда не ходи! Отведешь только Йозефа сменить Кпирача. Не хочу этого заморыша выпускать из поля зрения… — И начал говорить с часовыми на постах.

Угловатый младший сержант с кривым носом снял с себя каску.

— Не стоит, пожалуй, людей пугать, — проговорил он, надел пилотку и расстегнул ремень, чтобы прикрепить к нему каску. — Помнишь, Йозеф, когда умер Готвальд? Тогда ведь тоже была объявлена боевая готовность…

— Да… Что делается, черт возьми!..

— Ничего не делается. Обычная тревога, и нам повезло, что ее не объявили ночью. — Толстяк стягивал себе живот, пытаясь застегнуть ремень.

Кто-то в другой комнате философствовал:

— Наверно, это опять реваншисты. Несколько лет назад я служил на западной границе. Так они собрались один раз на той стороне и начали кричать ругательства, бросать в нас консервными банками. Потом за ними приехали американцы на джипах. Они туда влезли и уехали… О черт, не могу надеть башмак. — Это говорил тот самый блондин, который некоторое время назад сдирал с ноги лейкопластырь.

— Мы тут ни при чем…

— Какая неженка!..

— А что бы вы делали на моем месте? — отбивался блондин.

— Ну и засвинячили вы мне котелок! — Йозеф помахал полотенцем, положил его в котелок и сунул все в вещевой мешок.

— Ты меня слышишь или нет? Отзовись же… Ну наконец! — кричал сержант в телефонную трубку.

Только солдат с бульдожьим лицом сохранял спокойствие. Он сидел на стуле за столом с плащ-палаткой на коленях. Вздохнув, он проговорил:

— Йозеф, кружку бы пльзеньского или даже лучше три… — Потом добавил: — Когда я был в лагере, мне больше всего не хватало пльзеньского пива. Мне не столько женщин, сколько пива не хватало… — И вдруг сказал: — А у тебя, красавчик, сегодня будет выходной, хе-хе… Сегодня вместо тебя кто-то другой будет хлопать Кармен…

— Эй вы, заткнитесь! — сорвавшимся голосом крикнул начальник караула, стоявший у телефона.

Они притихли. Потом Йозеф сказал:

— Сегодня я бы сам от нее отказался и пошел бы с тобой, уголовник, пить пиво…

Упоминание о Кармен вернуло Йозефа к мысли, что в той машине, у склада, его ждут. Ждут, когда он заступит на пост у ворот, чтобы можно было провезти цемент… Они нашли его ради этого позавчера в кафе, куда он зашел с Кармен выпить… Да, это так, они договорились об этом… «Вот почему она потащила меня именно туда, — неожиданно подумал он. — И глядела на меня черными непроницаемыми, как у цыганки, глазами, будто хотела заворожить… Мне все равно, хотела ты или нет, чтобы я это сделал… Мне наплевать, Кармен, наплевать на твои слова о том, что за руль грузовика в воинской части ты взялась потому, что тебе надоело жульничество на гражданке. А что же получается теперь? Я на такие дела не пойду и на гражданке, а не то что в армии… Ты только вспомни, что мне сказала, когда мы познакомились?.. Что хочешь жить по-другому… Нет, Кармен, так дело не пойдет…» Сержант отложил трубку и спросил его:

— Ты готов?

— Да, готов…

— Франта… — Сержант не успел договорить, так как в этот момент отворились двери и в караульное помещение вошел капитан Кутнар. Начальник караула вытянулся по стойке «смирно» и крикнул: — Караул, смирно! — И отдал рапорт.

— Вольно, — сказал капитан.

— Вольно, — повторил сержант.