Совсем другое небо

Капитан закрыл двери и повесил палку на дверную ручку. Затем вздохнул всей грудью и обвел взглядом запасников, собравшихся в передней комнате.

— Товарищи, объявлена боевая готовность всех частей, — сказал он. — Что это означает, вы и сами прекрасно понимаете. Вы должны знать, чем это вызвано. На Ближнем Востоке вспыхнула новая война. Согласно информации, которую я получил, Советский Союз ведет активные переговоры, чтобы помешать расширению конфликта. Может случиться, что агрессивные силы на Западе вовлекут в новый конфликт на Ближнем Востоке другие страны. Мы обязаны до конца выполнить свой долг. Гарнизон ослаблен уходом нашей части на учение. Мы должны провести очень важную работу небольшим личным составом. Вы — опытные люди, и я на вас надеюсь. Вам сообщат, что нужно будет делать. Я верю, что наше сотрудничество в этой тяжелой ситуации будет успешным… — Это были слова человека, который точно знал, что нужно делать сейчас, а что потом. Солдаты почувствовали это.

— Елки-палки… — сказал толстяк.

— А кто там начал, товарищ капитан? — спросил сержант.

— Израиль…

Йозеф усмехнулся:

— Такое маленькое государство. За ним наверняка стоит кто-то другой…

«Вот видишь! — сказал сам себе капитан. — Тебе казалось, что придется бороться с паникой, а они отнеслись к сообщению спокойно и серьезно… Чему же тут, собственно говоря, удивляться? Ведь им же все ясно. Когда речь идет о чем-то важном, наши люди не подведут. Они сами все понимают!» — думал он, а вслух сказал:

— Товарищи сержанты, проследите, чтобы все было в порядке!

— Положитесь на нас, товарищ капитан…

— В армии говорят: «Есть!»

— Есть, товарищ капитан! — повторил сержант. — Смирно!

Капитан Кутнар снял палку и хотел было открыть дверь, но вдруг его внимание привлек солдат, стоявший позади тех, кто толпился у входа в другую комнату. Этот солдат был разут. Капитану показалось это невероятным. Он крикнул:

— Что это?

— Где? Что?

— Вот это… Солдаты расступились.

— Как случилось, что вы разуты, будучи в карауле?! — Ефрейтор только охнул и развел в отчаянии руками. В левой руке он держал ботинок. — Не умеете стать по стойке «смирно», когда с вами говорит офицер?

— Я… я… — выдавил из себя блондин.

— Я вас посажу на гауптвахту… Товарищ сержант, что это значит?

— Черт возьми, ведь я же тебе говорил…

— В армии не тыкают! — прикрикнул на него капитан.

— У него, у Мирека, что-то с ногой, товарищ капитан… — вступил в разговор Йозеф.

Кутнару не понравилось, что ответил не начальник караула, а Йозеф, но он промолчал и только сказал:

— С вами у меня особый разговор, — и повернулся к блондину: — Покажите…

Ефрейтор повернулся и поднял левую ногу, придерживая ее рукой. Вся пятка у него была стерта и кровоточила.

— Почему вы не пошли в медпункт?

— Да пустяки. Я приложу к ней чистый бинт, закреплю лейкопластырем, и через минуту все пройдет… Это дело любит чистоту. Вы зря на меня… — Блондин заговорил спокойнее.

— Нет, так не пойдет!

— Но, товарищ капитан…

— Я вам приказываю, а приказ не подлежит обсуждению. — Капитан Кутнар повернулся к Йозефу: — Я часто вижу вас с Кармен. Вы вроде… Это ваше дело, но будьте с ней осторожны.

— Почему вы мне это говорите, товарищ капитан?

— Потому что у меня пропала машина цемента. Может, Кармен что-нибудь знает об этом?

— Кармен определенно не имеет к этому никакого отношения.

— Надеюсь… Не хотелось бы, чтобы вы кончили, как Хозе…

Капитан еще раз повторил задачи и направился в казарму к остальным солдатам роты и к писарям, но вдруг вспомнил, что в первую очередь нужно пойти к рабочим во двор и сказать, чтобы они покинули территорию части.

* * *

— Опаздывают, черт возьми! — Грузчик поерзал на сиденье.

Кармен, подавшись немного вперед, разглядывала двор. Почти на его середине рабочие замешивали бетонную массу, стараясь приготовить ее столько, чтобы хватило для работы до половины четвертого. У административного корпуса сел в машину капитан. Он устроился рядом с водителем, и машина направилась к бетонщикам.

— У этого Кутнара тоже странная жизнь. Не зря его гусыня не хочет с ним жить… — Грузчик вытащил носовой платок и шумно высморкался. Потом перешел на другое: — Мне все время кажется, что он нас тут терпит скрепя сердце…

— Зачем выходила за него, раз не хотела с ним ездить? Женщина должна считаться с тем, что мужчина, которого она избрала, любит свою работу, — ответила Кармен. Потом спросила: — Почему вы думаете, что он нас не любит?

— Если б ему это делали солдаты, у него было бы больше уверенности. И дело двигалось бы быстрее.

— По-моему, это все равно…

— Ошибаешься, девочка. Ты не знаешь армии!

— Идите вы…

— За хищение в армии тебя отправят к прокурору, а на гражданке, самое большее, лишат премии. Пока там до тебя доберутся. — Грузчик снова заерзал на сиденье.

— Так почему же вы не отговорили пана Заградку?

— Карел — бригадир. Я говорил ему, но он только рукой махнул, чтобы я от него отстал. — И спустя минуту спросил: — А чего же ты не высказалась?

— Я считала, что это не мое дело…