Совсем другой дракон

Она повернула поток воды с шипением, втянула новую воду из части ее тела, которое смертные в этом времени звали озером Эри. Волны поднялись по ее приказу, как копья, полетели к драконам сверху. Она ударила при этом по ним огромной волной с вершины воронки, которую сформировала рядом со своей сломанной башней.

Атака была с двух сторон и почти в милю шириной. Ее нельзя было избежать, но как-то атака промазала. Драконы двигались, словно знали заранее, где будет каждая капля воды, огибали ее волны, как угри — невод. Так было с каждой ее волной с их появления.

Но ты продолжаешь их посылать.

Вода Алгонквин дрогнула, ее внимание переключилось на тень за ней.

Думаешь, ты можешь так победить? — сказал монстр, его едкий голос скользил по ней, как нефть, которая покрывала ее берега, когда она пробудилась. — Это Цилинь. Живая удача драконов. Ты не можешь его одолеть.

— Мне и не нужно, — прорычала она. — Он уклоняется, не побеждает. Мне нужно просто сделать достаточно большую волну, чтобы даже его удача не могла его спасти.

Это сработало бы, — согласился Левиафан. — Если бы ты могла. Но ты не можешь, да? — теневая голова повернулась к дымящемуся городу. — Ты уже потратила за ночь больше воды, чем для уничтожения Детройта в первый раз. Тебе хватит, чтобы закончить это?

Словно в доказательство, в этот момент драконы спикировали, ударив огнем по падающей воде, оставшейся от ее атак, испаряя ее мгновенно. Огонь золотого был самым большим, но огонь женщины обжигал сильнее, уничтожал озеро Алгонквин до песчаного дня.

— Я скормлю ее голову своей рыбе, — прошептала Алгонквин, потянула еще больше воды из озера, чтобы заменить то, что драконы сожгли. — Я превращу их тела в речной ил. Я…

Для этого уже поздно.

Щупальце Левиафана появилось перед ней, опустилось в бушующую воду озера Сен-Клер. Но, хоть он выбрал самую глубокую точку, щупальце коснулось песчаного дня, и вода едва скрыла тупой конец отростка.

Ты на пределе, Алгонквин. Твоя вода опасно низко. Твоя рыба умирает. Ты не можешь биться дальше.

— Буду, — прорычала она, тянула воду из всех своих тел. — Я убила сотни драконов. Тысячи. Эти — ничто.

Они куда сильнее, — прошептала тень. — Ты не бесконечна, а я такой, — черные щупальца поднялись, сбили одного дракона в сторону, а потом обвили ее крутящуюся воду. — Впусти меня. Дай мне закончить то, что ты начала, а я…

— Нет! — взревела Алгонквин, бросая еще волну в драконов, чтобы занять их, пока она повернулась, чтобы разобраться с угрозой за ней. — Я еще не мертва. Пока я не решу иначе, ты привязан ко мне, Левиафан. Ты служишь мне, подчиняешься мне. Это наша сделка, и если ты не перестанешь ее нарушать, я отзову…

Она замолкла, вода замерла. Глубоко под ними Море Магии звенело, как гонг. Было сложно слышать поверх шторма, но дрожь была узнаваемой. Человеческая душа прошла врата.

Вторая душа? — гневно сказал Левиафан. — Невозможно. Откуда это?

— Нет второй души, — вода Алгонквин закружилась быстрее. — Это явно вторая попытка.

Я думал, нет второго шанса.

Она тоже так думала, но постоянным в человечестве были перемены, и она мало знала о Сердце Мира. Когда в первый раз Врата Мерлина звенели в Море Магии сегодня, она подумала, что победила. А потом СЗД вырвалась, и все пошло не так. Ей пришлось думать, что Мирон провалился, позволил Смертному Духу сходить с ум.

Но, в отличие от предателя, Ворона, она никогда не была у Врат Мерлина, тем более — внутри. А если она чего-то не знала? Что-то не учла? А если Мирон не был мертв?

А если это ловушка?

— Как это может быть ловушкой? — спросила она, погружаясь в свои воды. Чтобы уклониться от развернувшихся драконов. — В Море Магии из человеческих душ только так, которую я туда поместил. Это явно он.

Тогда пусть придет к тебе, — предупредил Левиафан. — Твоя вода опасно низко. Если перестанешь обращать внимание, драконы сожгут все, что осталось, под тобой, и потом нам будет не с чем работать.

— Если я права, это не будет важно, — восторженно сказала Алгонквин. — Я перерожусь со следующим дождем, но это может не повториться.

Тень загудела, но она уже не слушала. И не боролась. Она ныряла, мелькала между прудами воды, которая покрывала ее разрушенный горд, пока не добралась до тёмного затхлого озера, покрывающего остатки Ямы.