Совы не моргают. Некоторые рубашки не просвечивают. Подставных игроков губит жадность

— Мы посторонние. Хотели бы спросить кое о чем.

— О чем именно?

— Думаю, будет лучше, если вы откроете дверь, тогда всем нам не придется кричать.

Я видел, что Берта обдумывает Ситуацию — длительный опыт сделал ее осторожной. Незнакомцев двое, кто бы они ни были. Она вопросительно посмотрела на меня, будто оценивая, какую помощь я могу оказать в случае необходимости, и медленно открыла дверь.

Мужчина, который поклонился с улыбкрй, явно был обладателем хорошо поставленного голоса. Его спутник, стоявший в двух шагах позади, вряд ли мог иметь такой голос. Человек, стоявший впереди, держал шляпу в руках, а другой — шляпы не снимал. Он изучающе разглядывал Берту Кул. Внезапно он заметил меня, и глаза его метнулись в мою сторону и встретились с моими. Подобная реакция указывала на его опытность.

Мужчина, который вел разговор, сказал:

— Извините меня. Я пытаюсь получить кое-какие сведения. Быть может, вы сумеете мне помочь.

— Скорее всего, нет, — заявила Берта.

На мужчине был костюм, сшитый на заказ и стоивший по меньшей мере сто пятьдесят долларов. Жемчужно-серая фетровая шляпа с приподнятой спереди тульей и загнутыми полями, которую он держал в руках, тянула долларов на двадцать. Облик этого человека свидетельствовал о принадлежности к обеспеченному классу. Стройный и элегантный, он был одет со скрупулезной тщательностью, будто собирался на пасхальную, и держался весьма учтиво.

Второй человек, стоявший позади, был одет в мятый костюм, стандартный и явно неподходящего размера, подогнанный по его фигуре в мастерской галантерейного магазина. Этот лет пятидесяти, высокий, плотный, с выпяченной грудью мужчина выглядел настороженно.

Мужчина с хорошо поставленным голосом продолжал настойчиво убеждать Берту:

— Позвольте нам войти всего на одну минуту. Не хотелось бы, чтобы другие жильцы дома слышали, о чем мы говорим.

Берта, загораживая собой дверь, ответила:

— Вы уже говорите. И мне наплевать, сколько еще людей услышат то, что слушаю я.

Он рассмеялся по-интеллигентному сдержанно, продемонстрировав, что вполне согласен с этими словами. Оценил взглядом седовласую воинственную женщину, и в его глазах отразился проснувшийся интерес.

— Говорите! — поторопила его Берта, раздражаясь от его оценивающего взгляда. — Или опустите монету, или положите трубку!

Он вынул из кармана портмоне для визиток и, похоже, с некоторым торжеством наполовину извлек карточку, как будто хотел вручить ее Берте Кул, — но затем оставил на месте.

— Я из Лос-Анджелеса. Мое имя — Катлер, Марко Катлер.

Я взглянул на Берту, чтобы увидеть ее реакцию — поняла ли она? Судя по всему, нет.

— Я пытаюсь получить сведения относительно моей жены, — сказал Катлер.

— А что с ней? — спросила Берта.

— Она жила здесь.

— Когда?

— Насколько мне известно, примерно три года назад.

— Вы хотите сказать… — Берта осеклась на полуслове.

— Да. Именно в этой самой квартире, — подтвердил Катлер.

Я выступил вперед.

— Возможно, я сумею вам помочь. Квартиру для этой леди снимал я. Она в нее только что въехала. Как я понял, вы тоже жили здесь?

— Нет, я жил в Лос-Анджелесе, продолжал там работать. Моя жена приехала сюда и поселилась по этому адресу. Насколько мне известно, она жила именно в этой квартире. — Он извлек несколько потрепанных бумаг из своего кармана, развернул их, кивнул и сказал: — Да, именно так.

Большой мужчина, стоявший за спиной Катлера, по-видимому, почувствовал необходимость что-то сказать и подтвердил:

— Правильно.

Катлер быстро повернулся к нему.

— Это здесь, Голдринг?

— Да, здесь. Я стоял на этом самом месте, когда она открыла…

Катлер торопливо перебил его:

— Я понимаю, конечно, что у меня мало шансов, но я не смог найти сегодня вечером хозяйку и подумал, что вы живете здесь уже некоторое время, вероятно, знаете кого-либо из прежних жильцов и будете любезны помочь мне.

— Я нахожусь здесь не более пяти часов, — заявила Берта.

Мне пришлось вмешаться:

— А я нахожусь здесь уже в течение некоторого времени. Может быть, вы, джентльмены, войдете и присядете на минуту?

— Благодарю вас, — ответил Катлер, — я надеялся, что вы предложите это.

Берта Кул немного поколебалась, но отступила от двери. Оба мужчины вошли, бросили быстрый взгляд в сторону спальни, пересекли комнату, в которой был балкон, нависавший над улицей.

— Там, напротив, бар Джека О’Лири, — заметил Голд-ринг.

Катлер рассмеялся:

— Я узнал его, но мысленно представлял себе все в обратную сторону. Похоже, улица сворачивает на девяносто градусов.

— Вы привыкнете, — успокоил его Голдринг и сел, заняв удобное кресло, в котором до этого сидела Берта, положил ноги на оттоманку и спросил: — Вы не возражаете, леди, если я закурю? — И он чиркнул спичкой о подошву, не дожидаясь ответа Берты.

— Нет, — довольно резко ответила она.

— Не присядете ли вы, мисс, — предложил Катлер, — или я должен называть вас «миссис»?

Я поспешил вступить в разговор, чтобы Берта не успела себя назвать.

— Миссис. Не присядете ли и вы?

Голдринг взглянул на меня так, будто я был мухой, ползающей по куску пирога, который он намеревался съесть.