Совы не моргают

Официант, не моргнув глазом, ответил:

– Постараюсь выполнить ваш заказ очень хорошо, сэр.

– Ну а вам как все это? – спросил я Роберту.

– Мне все это очень подходит.

Я кивнул официанту, отпуская его, подождал, пока опустятся зеленые занавеси кабинки, и внезапно спросил, оборачиваясь к Роберте:

– Где вы были в два тридцать ночи в четверг?

– Если бы я рассказала вам, что произошло той ночью, – ответила она, – вы просто не поверили бы мне.

– Что, все было так плохо?

– Да.

– Ну рассказывайте.

– Я все время держалась подальше от Нострэндера. Он не знал, что я в Новом Орлеане. Потом он меня нашел. Вы слышали, что он говорил. В тот день я увидела его впервые за два года. Когда мы виделись в последний раз, он просто с ума сходил по мне. Кроме того, он был невероятно ревнив. Возможно, поэтому и был мне так неприятен. Стоило только попытаться отправиться куда-нибудь с кем-то другим, он приходил в бешенство – я выражаюсь буквально. Он человек блестящего ума, но при этом совершенно неуравновешенный. Господь, помоги женщине, которая когда-нибудь выйдет за него замуж. Он не позволит, чтобы в дом приходил даже продавец молока.

– И поэтому вы увели его в коридор в тот вечер? Я ведь был в вашей квартире.

– Да. Я знала, что у него с собой револьвер, и боялась, как бы он не выкинул что-нибудь ужасное. Увидев вас, он уже почти выхватил оружие. Я толкнула его в коридор. Он был вне себя. Я сказала ему, что никогда не видела вас раньше, что вы пришли по делу. Он не хотел мне верить, думал, что вы мой молодой человек и что я предпочла вас ему. Угрожая мне револьвером, он сказал, что застрелит меня и застрелится сам, если я не соглашусь куда-нибудь пойти с ним. Мне пришлось сказать ему, что я не встречалась с ним и не выезжала именно из-за этой черты его характера. И пообещала пойти с ним поужинать, если он спрячет свой револьвер и прекратит эту дикую сцену ревности.

– А он интересовался, кто я такой?

– Конечно.

– И что вы ему сказали?

– Правду. Сказала, что вы детектив и пытаетесь выяснить что-нибудь о человеке по имени Смит, чтобы решить дело о наследстве.

– А он спросил, кто такой Смит?

– Да. Стоит только упомянуть при нем мужское имя, как он впивается в него, как хищник, кидающийся на цыпленка. Он пожелал знать о нем все – кто он, откуда приехал, сколько времени мы знакомы и так далее. Я сказала, что Смит – приятель Эдны.

– И все эти вопросы он успел задать в коридоре?

– Нет, не в коридоре. Я сказала, что у меня нет времени стоять там и спорить с ним, что мне надо отделаться от вас, если мы хотим идти ужинать. И он согласился подождать.

– Вот этот момент меня как раз и интересует. Где он ждал?

– Он сказал, что подождет где-нибудь снаружи и вернется после того, как вы уйдете.

– Он так и поступил?

– Как?

– Вернулся после моего ухода?

– Да. Не позже чем через минуту. – Она увидела выражение моего лица. – В чем дело? Почему вы так нахмурились?

– Просто пытаюсь все вспомнить. По-моему, в этом доме только одна лестничная клетка, на которую выходят двери квартир. Квартиры помещаются над магазином, а коридор тянется во всю длину здания. Квартиры расположены по обе стороны коридора, правильно?

– Да.

– Коридор прямой – ни поворотов, ни ниш, где можно было бы спрятаться человеку.

– Нет.

– Но я не видел его, когда вышел.

– Он мог отойти в дальний конец и укрыться в тени, а оттуда наблюдать за вами, оставаясь невидимым. Он именно так обычно и поступал. Любил шпионить за людьми. Боже мой, когда я жила во Французском квартале, можно было подумать, будто я вражеский агент, а он – все ФБР, вместе взятое. Он рыскал вокруг, рассматривая окна моей квартиры в бинокль. Если я с кем-нибудь выезжала, болтался поблизости, чтобы узнать, когда я вернулась. Я даже не смела пригласить приятеля подняться к себе и выпить…

Появился официант с подносом и расставил на столе блюда. Мы начали есть.

– Рассказывать дальше? – спросила она через несколько минут.

– После ужина, – сказал я. – Давайте сосредоточимся на еде. Я голоден.

Мы покончили с ужином, и я увидел, что Роберта слегка успокоилась. Вино и еда создали атмосферу дружеской откровенности.

– Вы знаете, Дональд…

– Что?

– Я чувствую, что могу вам доверять. Я скажу вам правду.

– А почему бы нет?

Она отодвинула тарелку, взяла у меня сигарету и, наклонившись, чтобы прикурить, обхватила мою руку со спичкой обеими ладонями. Руки у нее были мягкие и теплые, а кожа – нежной.

– Нострэндер и я отправились ужинать. Он напился, и его снова охватил бешеный припадок ревности. Он начал расспрашивать о вас. Не хотел верить, что вы детектив. Грозился убить вас. Наконец я разозлилась и сказала ему, что он ни капли не изменился за прошедшие два года, что однажды я уже пыталась расстаться с ним, просто уехав, но на этот раз поступлю иначе, более жестко. Я сказала, что больше никогда не хочу видеть его и вообще иметь с ним что-либо общее, а если он будет досаждать мне, обращусь в полицию.

– Ну а он что?

– Он сделал нечто такое, что испугало меня и одновременно рассмешило.

– Что же?

– Он схватил мою сумку.

– Зачем? Чтобы вы остались без денег?