Совы в Афинах

Когда Соклей выпил, он поднял бровь. “Мой дорогой друг! Это нельзя смешивать слабее, чем один к одному. Это сильно даже при симпозиуме, но утром? Ты хочешь, чтобы твоим рабам пришлось нести меня домой? Что скажут люди?”

“Одна чашка не заставит тебя бесноваться на улицах в поисках женщин, чтобы изнасиловать их, как сатир”, - легко сказал Дамонакс.

Разве ты не думаешь о Менедеме? Но, хотя это и вертелось на кончике языка Соклея, он этого не сказал. У него было больше причин быть верным своему двоюродному брату, чем шурин. Он сделал осторожный глоток из чашки - большого, глубокого куска фаянса в спартанском стиле, а не из мелких изящных киликесов с двумя ручками, которые вмещали не так уж много. “Вино очень хорошее”, - признал он. “Откуда оно?”

Смешок Дамонакса был самоуничижительным. “Боюсь, просто местный винтаж”.

На Родосе производили хорошее вино, достаточно хорошее для экспорта. Но никто не спутал бы даже самое лучшее вино с тем, что производят виноделы Хиоса, Лесбоса или Тасоса. То, что Дамонакс подавал родосское вино, говорило о том, что состояние его семьи пошло на убыль. То, что он подал хорошее родосское вино, говорило либо о том, что они не зашли слишком далеко, либо о том, что у него все еще хороший вкус, даже если в наши дни ему нужно быть более осторожным, чтобы не отказывать себе в нем.

Соклей съел оливку. Выплюнув косточку на пол андрона, он сказал: “Они тоже вкусные”.

“Рад, что они тебе понравились, моя дорогая”, - ответил Дамонакс. “Они с семейной фермы”. О, мор, подумал Соклей. Я дал ему шанс. Но Дамонакс не бросился прямо в брешь, как солдат, вступающий в осажденный город. Вместо этого, с еще одной из своих очаровательных улыбок, он спросил: “Вы когда-нибудь были на ферме?”

“Почему, нет, о наилучший, я никогда этого не делал”, - сказал Соклей.

“Ты должен однажды побывать там”, - сказал Дамонакс. “Рад видеть, что на земле есть жизнь, так же как и здесь, в шумном полисе. Это в западной части острова, вы знаете, между Ялисосом и Камейросом - недалеко от Долины бабочек.”

“А?” Соклей навострил уши. “Теперь я хотел бы увидеть один из этих дней”. Жизнь на ферме интересовала его очень мало. К лучшему или к худшему, он был порождением полиса, агоры. Он был уверен, что очень скоро сойдет с ума, видя и разговаривая с одной и той же горсткой лиц месяц за месяцем, год за годом; с новостями, просачивающимися через долгое время после того, как они были свежими, если они вообще когда-либо поступали. С другой стороны, интересное природное явление…

Дамонакс улыбнулся и опустил голову. “Это нечто особенное. Мириады и мириады бабочек, сидящих в долине в летнюю жару. Они покрывают скалы, особенно у водопада, как один из тех ковров, которыми персы устилали пол ”.

“Лето...” Соклей вздохнул. “Знаешь, сейчас еще и сезон парусного спорта. Скорее всего, я буду далеко от Родоса”.

“Они не рассеиваются над островом до начала осенних дождей, а к тому времени ты обычно бываешь дома”, - сказал Дамонакс. “Почему бы тебе не позвонить мне, когда вернешься из Афин?" Это тоже должно быть как раз во время сбора урожая оливок. Масло, собранное первыми, всегда самое лучшее, ты же знаешь, и если ты будешь рядом, чтобы обмакнуть в него ячменную булочку, когда ее достанут из последней ямы для отстаивания...” Он снова улыбнулся, улыбкой сладострастника.

“Ты искушаешь меня”, - сказал Соклей.

“Хорошо. Я намерен”, - ответил Дамонакс. “Приглашение открыто, поверь мне. И когда вы видите масло, выжатое из оливок, когда вы пробуете его на вкус еще до того, как оно попадет в амфору… До тех пор вы не знаете, каким может быть масло. Родосское вино, может быть, и не самое лучшее, но родосское масло, клянусь богами, есть. И мы производим одни из лучших на любой ферме острова ”.

Теперь мы подошли к этому, Соклей грустно подумал. “Никто никогда не говорил, что ты этого не делал, о изумительный”, - сказал он.

Его шурин бросил на него кислый взгляд, как сделал бы любой образованный человек. Сократ любил использовать это приветствие, когда чувствовал сарказм, так что "чудесно " означало что-то вроде "удивительно глупо". Дамонакс продолжил: “Ваша семья поступила крайне неразумно, взяв немного моего оливкового масла на борт ”Афродиты " в этот парусный сезон".

Соклей не любил ссор. Особенно ему не нравились ссоры с людьми, с которыми его связывали брачные узы. Но ему также не нравились проблемы с торговлей, а торговля была на первом месте. Вздохнув, он сказал: “Знаешь, мы уже обсуждали эту тему раньше - на самом деле, не один раз, - и ты можешь влить мне в глотку много крепкого вина, но тебе все равно не соблазнить меня”.

“Если бы вы только были благоразумны...” - сказал Дамонакс.

“Нет”. Соклей тряхнул головой. “Боюсь, это ты ведешь себя неразумно, а не я, или мой отец, или дядя, или двоюродный брат. Ты знаешь, куда акатос отправится этой весной?”

“Афины, конечно”, - ответил Дамонакс.