Совы в Афинах

Он подумал, не придется ли ему через мгновение крикнуть: "Рок! " и дать его кузену как раз достаточно времени, чтобы увести торговую галеру подальше от опасности. Если бы он рассказывал эту историю в таверне - и особенно если бы Менедем рассказывал ее в таверне - все пошло бы именно так. Но он не увидел никаких камней. Он почти ничего не видел: только серое небо вверху и серое море внизу. Он хотел бы видеть дальше в море, но, если только навигация Менедема не была намного хуже, чем он опасался, на этом широком участке Эгейского моря это имело гораздо меньшее значение, чем, скажем, на Кикладских островах. В этих переполненных водах вы могли плюнуть за борт и врезаться в остров, где бы вы ни находились.

Тьма опустилась без особого драматизма. Свет сочился с неба. По команде Диокла гребцы взялись за весла. Мужчины, которые не гребли, подняли парус. Якоря шлепнулись в море. Менедем приказал зажечь лампы и подвесить их к форштевню и корме. Он сказал: “Если какой-то идиот плывет дальше ночью, мы должны дать ему хотя бы шанс увидеть нас”.

“Разве я спорил?” Ответил Соклей.

“ Не об этом. ” Менедем сделал паузу, чтобы зачерпнуть из кубка крепкого красного вина, которое команда пила на борту корабля. “Но Мосхион рассказывал о том, как ты пытался сказать ему, что дельфины - это не рыбы”.

“Клянусь членом Посейдона, это не так! ” - взвизгнул Соклей. “Спросите любого человека, который изучал этот вопрос, и он скажет вам то же самое”.

“Может быть, и так, о наилучший, но, похоже, любой моряк скажет тебе, что ты не в своем уме”, - ответил Менедем.

“Это снова и снова апология Сократа: люди, которые хорошо знают что-то одно, думают, что они хорошо знают все, из-за своей маленькой частички знаний”.

“Многие из наших моряков тоже были рыбаками”, - сказал Менедем. “Если они не разбираются в рыбе, то что они знают?”

“По-моему, не очень”. Но Соклей говорил голосом ненамного громче шепота. Он помнил, что было бы неразумно злить людей. Со странной смесью веселья и раздражения он наблюдал облегчение своего кузена от того, что тот вспомнил.

Он тоже выпил вина и съел невдохновляющий корабельный ужин. Он почти думал об этом как о спартанском ужине. Затем он вспомнил ужасный черный бульон, который подавали в столовых лакедемонян. Созерцание этой гадости сделало салат из оливок, сыра и лука гораздо более аппетитным.

Облака и туман остались после того, как наступила полная ночь. “Очень жаль”, - сказал Соклей, закутываясь в гиматий. “Мне всегда нравится смотреть на звезды перед сном”.

“Не сегодня”. Менедем тоже устраивался поудобнее, насколько мог, на палубе юта.

“Интересно, кто они на самом деле, и почему некоторые из них бродят, в то время как остальные стоят на месте”, - сказал Соклей.

“Это вопросы к богам, а не к людям”, - ответил его кузен.

“Почему я не должен задавать их?” Сказал Соклей. “Мужчины должны задавать вопросы и искать на них ответы”.

“Продолжайте и спрашивайте все, что хотите”, - сказал Менедем. “Однако получить ответы на эти вопросы - совсем другая история”.

Соклей пожалел, что не мог с этим поспорить. Вместо этого он вздохнул и, опустив голову, сказал: “Боюсь, ты прав. Пока мы не найдем какой-нибудь способ протянуть руку и коснуться звезд, мы никогда не сможем выяснить, что они собой представляют и почему светят ”.

“Ну, моя дорогая, ты не мыслишь мелко - я скажу это”, - со смехом ответил Менедем. “Как ты предлагаешь прикоснуться к звездам?”

“Не имею ни малейшего представления. Хотел бы я, чтобы знал”. Соклей зевнул. “Я тоже не имею ни малейшего представления, как я собираюсь дальше бодрствовать”. Следующее, что он осознал, это то, что он не спал.

Когда он проснулся, небо уже светлело. Однако это был не тот розовощекий рассвет, о котором писали поэты: ни розово-золотого неба на востоке, ни солнечных лучей, пробивающихся с моря. Только угрюмая серость, подобная той, что была накануне, заставила ночь отступить.

Менедем уже встал. “Добрый день, моя дорогая”, - сказал он. “Вот ты ушла и лишила меня удовольствия дать тебе хорошего пинка, как я и собирался”.

“Очень жаль лишать вас ваших простых удовольствий”. Соклей встал на ноги и потянулся, чтобы размять затекшую спину. Потирая глаза, он добавил: “Я и сам сейчас чувствую себя довольно просто”.

Вверх и вниз по всей длине Афродиты поднимались матросы. Диокл уже встал со скамейки гребцов, где провел ночь. Он выглядел таким отдохнувшим, как будто спал в спальне Великого персидского царя. “Добрый день, юные господа”, - обратился он к Соклею и Менедему.

“Добрый день”, - сказал Соклей. “Мы должны пройти через пролив между Эвбеей и Андросом до захода солнца, не так ли?”

“Я надеюсь на это”, - сказал гребец. “Если мы находимся где-то рядом с тем местом, где должны быть, и если наша сегодняшняя навигация хотя бы наполовину в порядке, мы должны справиться с этим”.