Создай свою родословную. Как самому без больших затрат времени и средств найти своих предков и написать историю собственного рода

Дабелов смутно ответил, что видел и копировал оригинал в Дерпте или в архиве Перновского городского совета, в связке, названной Collectanea Pernavensia № 4, и что он был написан на двух листах разговорным немецким языком, мелкими нечеткими буквами желтыми чернилами на совсем пожелтелой бумаге.

Клоссиус обыскал весь дерптский и перновский архивы и документа не нашел. Он попросил Дабелова назвать автора документа или хотя бы составителя описи, в которой был этот документ. Скрупулезный немецкий профессор уклончиво сказал, что он не помнит фамилий, и документ вошел в историю как «anonymus Дабелова». Оригинал этого документа никто и никогда в глаза не видел.

В 1834 году в шестом номере «Журнала Министерства народного просвещения» появилась статья профессора Дерптского университета Фридриха Глоссиуса «Библиотека великого князя Василия Иоанновича и царя Иоанна Васильевича». Глоссиус опубликовал собранный из всех известных в то время печатных и рукописных текстов Хроники рижского бургомистра Франца Ниенштедта материал о Либерее Ивана IV Грозного вместе со своими комментариями anonyma Дабелова.

Именно после этой статьи Фридриха Глоссиуса началась удивительная и специально запутанная история «Либереи Ивана Грозного», имевшего в общем-то к ней условное отношение и которую правильно надо называть «библиотекой московских государей XIV–XV веков», в которой были собраны не только книги великой княгини Софьи Палеолог, но и старинные книги Владимирского, Московского великих княжеств, не погибших в страшном тохтамышевом пожаре Москвы 1382 года, и в которой, возможно, также хранились книги из библиотеки Ярослава Мудрого. После 1834 года началось активное изучение архивов, в которых многие историки и дилетанты искали любые документы, которые могли пролить свет на библиотеку московских государей XIV–XV веков.

Хроника Франца Ниенштедта в статье Фридриха Глоссиуса выглядела так:

«Великий князь отменно уважал Иоганна Веттермана как ученого мужа и велел показать ему свою великолепную Либерею, находящуюся в Москве и полученную от патриарха из Константинополя в давние времена, когда предки его приняли христианскую веру. Эта библиотека состояла из еврейских, греческих и латинских книг и хранилась подле его покоя в двух каменных сводах, как драгоценное сокровище.

Наслышавшись много хорошего о сем ученом муже, великий князь велел разломать каменные своды с книгами [в русском переводе Хроники Ниенштедта 1883 года: «отворить свою великолепную Либерею»], и через своего верховного канцлера и дьяков Андрея Солкана, Solkana, Вызровату, Wysrovata, и Никиту Юника, Junika, призвать Иоганна Веттермана и других, понимавших по-русски, Томаса Шреффера, Иоахима Шредера и Даниила Бракеля. В присутствии их вынуто было из сводов несколько книг, которые и отданы Веттерману для просмотрения.

Он нашел между оными некоторых значительных авторов, на коих ссылаются у нас многие писатели, но коих творения уже не видны более в наших странах, потому что оные, вероятно, погибли и сгорели в прежние войны. Веттерман, несмотря на свою бедность, охотно согласился бы отдать все, что имел, дабы эти книги достались протестантским университетам, потому что они, без сомнения, принесли бы много пользы роду христианскому. Но канцлер и дьяки великого князя требовали, чтобы он перевел на русский язык какую-нибудь из этих книг, обещая придать ему в помощь для сего труда вышеназванных трех мужей и нескольких писцов и искусных людей, служащих у великого князя, и уверяя, что постараются доставить им в изобилии все, что для них потребно, содержание, жилище и вознаграждение, и что вообще согласие их на желание великого князя принесет немалую выгоду как им самим, так и их единоземцам.

На следующий день совещались они о сем предложении и рассудили, что, окончив одну книгу, им должно будет начинать перевод другой, так что этой работе не будет конца до самой их смерти. Сверх того, благочестивому Веттерману пришлось бы забыть о своей пастве, а им о своих ремеслах и промыслах.

Поэтому выдумали они хитрую уловку и сказали в ответ, что когда первосвященник Анания послал из Иерусалима к египетскому Птолемею семьдесят два толковника, то при этом должны были присутствовать мужи самые ученейшие, которые ведали смысл и разум писания – для исследования и проверки всего, что те делали. А потому, чтобы это предприятие проведено было в действие как можно основательнее, должны участвовать в оном не они одни, люди простые, но и мужи самые разумные, самые сведущие в Писании и самые начитанные.