Создание предпринимательских университетов: организационные направления трансформации

Отбирая университеты для настоящего исследования, я в неофициальной форме попросил своих европейских коллег, активно занимающихся изучением высшего образования, назвать институты, которые в течение восьми-десяти или даже более лет осознанно пытались изменить общий характер своей работы. Я считал десятилетний срок минимальным временем, необходимым для того, чтобы произвести серьезные изменения в устройстве и работе университетов, поэтому решил проследить за их развитием с начала или середины 1980-х до середины 1990-х годов. Но за этот период некоторые ведущие европейские системы оказались практически не в состоянии что-либо предложить; никаких серьезных усилий по преобразованию даже малой части их институтов не предпринималось вплоть до 1990-х годов. Университеты Франции, Германии и Италии отсеялись сами собой. Когда я обратился к Британии и малым странам Северной Европы, первыми двумя объектами изучения стали Университет Уорика в Англии и Университет Твенте в Нидерландах, часто упоминаемые другими исследователями. Затем документы и перечень предложенных коллегами университетов убедили меня в том, что было бы любопытно изучить Университет Стратклайда в Шотландии, что Технический университет Чалмерса в Швеции должен был пережить необычные преобразования, которые привели его в 1994 году к «приватизации» и соответственно смене статуса и что Университет Йоэнсуу в середине – конце 1980-х явно пошел по особому пути, став пилотным институтом для испытания фундаментальных организационных изменений в Финляндии. Принимая во внимание ограничения времени, сил и бюджета на исследование, пяти случаев в таких разных национальных условиях показалось достаточно.

Исследование состояло из двух одно-двухнедельных посещений этих университетов в конце 1994,1995 и 1996 годов. Мой исследовательский метод был прост: во время каждого посещения я записывал на диктофон около десятка интервью с преподавателями, администраторами и студентами продолжительностью один-два часа каждое. Я также отбирал документы для ознакомления и копирования (университеты в Нидерландах, Швеции и Финляндии публикуют важные документы на английском языке); присутствовал, когда это было возможно, на разного рода встречах и заседаниях и смотрел за тем, что происходило в кабинетах, аудиториях, лабораториях, коридорах и на дорожках университетских городков. Анализ собранных материалов потребовал поэтапного сокращения источников информации, необходимой для изложения краткой истории институтов и наполнения рождающихся понятий эмпирическим содержанием. В книге я привожу немало цитат из документов и интервью; цитируемый материал, который приводится без оформленных надлежащим образом ссылок, взят из интервью почти во всех случаях без упоминания имени человека.

Так как мне хотелось определить, каким образом каждый университет менял свою организацию и практики, мне нужно было выявить особенности и рассмотреть уникальные конфигурации. Но более всего мне хотелось выделить общие направления трансформации – если они вообще существовали, – которые могли бы составить основу среднеуровневой концептуализации. Эти элементы были выделены после завершения первого этапа исследования, а затем более внимательно рассмотрены во время второго посещения университетов. Таким образом, понятия, которые стали играть в исследовании определяющую роль, во многом были плодами проведенного анализа, а затем использовались для направления дальнейшей работы. Я двигался индуктивным путем, начиная с того, что анализировал свой опыт. Я шел от «практики» к «теории», а не наоборот. Когда дело касается университетов, не может быть какой-то одной, применимой ко всем теории. Однако мы можем искать объясняющие категории, применимые к разным институтам, но при этом не пренебрегающие институциональным своеобразием. Можно выработать обобщающие категории, которые объясняют много случаев, не искажая их уникальность. Такое «построение релевантных теорий» позволяет нам занять неплохую позицию для понимания университетских изменений.