Создания смерти, создания тьмы

— Хочешь рассказать, почему ты конфисковал материалы в гостинице?

— Берд, не надо так об этом думать, считай, что я их одолжил, — он отхлебнул пиво и взглянул в зеркало. Собственный вид ему, как видно, не понравился.

— Ты мог бы сначала и попросить, — упрекнул я.

— И ты бы мне все отдал?

— Нет, но я бы объяснил, почему их не отдаю.

— Не думаю, что на Дюрана это произвело бы впечатление. Да и на меня тоже, откровенно говоря.

— Так это приказ Дюрана? Странно. У вас есть собственные аналитики. Почему ты был так уверен, что нам удастся что-то прибавить к их выводам?

Он круто повернулся на стуле и придвинулся ко мне, так что я мог чувствовать его дыхание.

— Берд, я знаю, что ты хочешь добраться до того типа. Тебе нужно его найти из-за того, что он сделал со Сьюзен и Дженнифер, старухой и ее сыном, с Флоренс, Лютис Фонтено и даже с этой мразью — Ремарром. Я пытался тебя держать в курсе дела, а ты лез везде, где можно и нельзя. Рядом с тобой в номере живет наемный убийца, а чем промышляет его приятель, одному Богу известно, и вдобавок твоя знакомая собирает картинки на медицинские темы, как будто это простые этикетки. Ты со мной ничем не поделился: вот я и вынужден был так поступить. Ты считаешь, я что-то скрываю от тебя? Радуйся, что я не отправил тебя отсюда за все фокусы, что ты тут выкидываешь.

— Мне нужно знать, то, что известно тебе, — упрямо заявил я. — Что ты скрываешь насчет этого типа?

Мы сидели, почти соприкасаясь головами, но Вулрич, в конце концов, отодвинулся.

— Я скрываю? Ну, Берд, ты неподражаем! Вот, могу подкинуть кое-что насчет жены Байрона. Интересуешься? Хочешь знать, какой у нее был основной предмет в колледже? Искусство. А дипломную работу она посвятила исследованию искусства эпохи Возрождения и изображению человеческого тела в этот период. Как, по-твоему, могли среди этих изображений оказаться иллюстрации из области медицины? Может быть, ее бывший муженек как раз там и почерпнул кое-какие свои идеи. Как тебе такое предположение?

Он глубоко вздохнул и сделал большой глоток.

— Берд, ты — приманка, подсадная утка. Об этом знаешь ты, и знаю я. И еще мне кое-что известно, — теперь он говорил холодно и жестко. — Мне известно, что и в Мэтери ты отметился. В морге лежит парень с дырой в голове, и полицейские извлекли из памятника позади него. Того места, где обнаружили тело, остатки пули от пистолета «смит-вессон». Может быть, ты расскажешь мне об этой заварухе? И потом, ты был там один, когда началась пальба?

Я промолчал.

— Берд, ты спишь с ней?

Я взглянул на него, но не заметил в его глазах веселого огонька. Они смотрели враждебно и с недоверием. И мне стало ясно, что все, что меня интересовало относительно Эдварда Байрона и его бывшей жены, мне придется выяснять самому. Если бы я его тогда ударил, мы бы сильно помяли друг друга. Я не удостоил Вулрича ответом, а просто поднялся и ушел. И не помню, чтобы я оглянулся.

Такси довезло меня до входа в бар «Вон», что на углу Дофин-стрит и Лессепс. Я заплатил пять долларов за вход и оказался внутри. Там звучала музыка, и столы пестрели тарелками с красной фасолью. Рейчел с Эйнджелом танцевали, а Луис наблюдал за ними со страдальческим видом. Когда я подошел, темп музыки немного замедлился, и Рейчел переключилась на меня. Мы некоторое время потанцевали. Она гладила мое лицо, а я закрыл глаза и не противился. Потом я сидел, потягивая содовую, и думал о своем. Ко мне подсел Луис.

— Ты сегодня больше помалкивал в номере у Рейчел, — заметил я.

Он кивнул.

— Это все чушь собачья, и религия эта и рисунки, — только способ пыль в глаза пустить. Дело тут не в том, что человек смертен, а в красоте цвета плоти, — он пригубил пиво. — И этому типу очень нравится красный цвет…

* * *

Лежа рядом с Рейчел, я прислушивался к ее дыханию в темноте.

— Я все думаю об этом убийце, — вдруг сказала она.

— Ну и?

— Мне кажется, убийца необязательно мужчина.

Я поднялся на локте и вопросительно посмотрел на нее. Мне были ясно видны белки ее широко раскрытых глаз.

— Почему ты так решила?

— Я не вполне уверена. Но у того, кто совершает эти преступления, повышенная… чувствительность к взаимосвязи вещей, их потенциальной символике. Не знаю, в чем тут дело. Может быть, это только мои домыслы, однако мужчине в современной жизни не свойственна такая чувствительность… Хотя, возможно, женщина — это неверное предположение. Совокупность признаков — жестокость, способность подчинить себе — указывает на убийцу-мужчину. Но сейчас я не могу точнее сформулировать свое мнение. Дальше продвинуться пока не получается.

Рейчел помолчала.

— Мы становимся парой? — наконец, нарушила молчание она.

— Не знаю. А что, похоже на это?

— Ты уходишь от ответа.

— Нет, не совсем. Вопрос не из привычных, кроме того, я не думал, что мне когда-либо снова придется на него отвечать. Если ты спрашиваешь, хочу ли я, чтобы мы были вместе, мой ответ — да. Меня это немного беспокоит, да и тяжести на душе у меня побольше, чем багажа на тележке носильщика в аэропорту, но мне хочется быть рядом с тобой.

Она ласково поцеловала меня.