Создания смерти, создания тьмы

Поверхность сосуда была чистой, и специфический запах дезинфицирующего средства не оставлял сомнений, что он позаботился стереть свои отпечатки. На фоне заполнявшей сосуд желтоватой жидкости я увидел свое двойное отражение: одно на поверхности стеклянного контейнера, а второе внутри — на лице моей когда-то прекрасной дочери. Оно слегка касалось стенки сосуда, но теперь, раздутое и бесцветное, стало таким, как у утопленной жертвы. По краям задранная кожа завивалась локонами, веки прикрывали глаза, как в мирном сне. Душевная боль, страх, ненависть и угрызения совести, — все смешалось воедино и мучительным стоном вырвалось наружу. Из кухни донеслись рыдания мальчика по имени Джейк, и вдруг я услышал, что к его отчаянным вскрикам присоединились мои собственные рыдания.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем приехал Коул. С посеревшим лицом он смотрел на содержимое стеклянного сосуда, затем позвонил криминалистам.

— Ты прикасался к этому?

— Нет. Есть еще телефонная трубка. Но отпечатков наверняка нет. Я даже не уверен, звонил ли он из этой будки. Голос был неестественный, синтезированный. Думаю, он использовал какую-то сложную аппаратуру, чтобы менять голос и тембр, и потом подключился к той телефонной линии. Не знаю. Это мои предположения, вот и все, — я говорил торопливо и сбивчиво, боясь, что не сумею сдержаться, если замолчу.

— Что он сказал?

— Мне кажется, он снова готов взяться за свое.

Коул тяжело опустился на стул и с силой провел рукой по лицу и волосам. Другой рукой в перчатке он взял оберточную бумагу за край и, как вуалью, прикрыл сосуд спереди.

— Ты знаешь, что мы должны сделать, — сказал он. — Нам нужно знать все, о чем он говорил, все, что может помочь выйти на его след. Мальчика мы тоже расспросим.

Я смотрел на Коула, на пол, куда угодно, но старательно обходил взглядом стол и останки всего того, что я потерял.

— Уолтер, он считает себя демоном.

Коул бросил взгляд на стол.

— Очень может быть.

Когда мы уезжали в полицейский участок, прибывшие полицейские суетились перед домом, готовясь начать опрос соседей и прохожих: возможно, кто-то видел Странника за его занятием. С собой мы взяли и Джейка. Вскоре в участок приехали его родители. На лицах обоих застыло выражение растерянности и страха, типичное для бедных порядочных людей, получивших известие, что их ребенок в полиции.

Должно быть, Странник следил за мной целый день, выжидая подходящего момента, чтобы привести в действие свой план. Я стал вспоминать, перебирая в памяти встреченные лица, в надежде отыскать кого-либо, чей взгляд был пристальнее, чем у других. Но все мои усилия оказались напрасными.

В участке мы с Коулом снова и снова возвращались к словам Странника, отмечая любую мелочь, которая могла бы оказаться полезной и помогла бы нащупать какую-нибудь черту, отличающую этого убийцу.

— Ты говоришь, что голоса менялись? — спросил Коул.

— И не один раз. В какой-то момент мне представилось, что я слышу Дженнифер.

— Может быть, в этом что-то есть. Для такого синтеза голосов нужен компьютер. И вполне возможно, что он, как ты предположил, воспользовался линией телефона, что в той будке. Парнишка рассказал, что ему дали посылку в четыре часа и приказали вручить ровно в четыре часа тридцать пять минут. Он ждал в переулке и считал секунды по часам. Так что тот тип оставил себе достаточно времени, чтобы добраться домой и включить систему. Я плохо разбираюсь в таких вещах. Возможно, ему требовался доступ к коммутатору, чтобы все проделать. Я попрошу знающих людей это проверить.

Технология синтезирования голосов — это одно, но зачем оно могло понадобиться — дело другое. Вероятнее всего, Странник стремился оставить как можно меньше следов, а голос мог быть записан и в будущем послужил бы уликой против него.

— А что ты думаешь насчет слов мальчика, что у того типа не было лица? — спросил Коул.

— Это могла быть какая-либо маска, чтобы скрыть лицо. Возможно также, что у него есть легко узнаваемые приметы. А третий вариант — он то, чем кажется.

— Дьявол?

Я промолчал. Я не знал, кто это может быть, как не дьявол, если бесчеловечность заставляет его перейти границу и человечности, или какие-то мотивы затмили в его душе традиционные общечеловеческие принципы.

Когда я в тот вечер вернулся домой, миссис Де Амато принесла мне тарелку нарезанного ломтиками холодного мяса и итальянского хлеба. После всего, что произошло, ей не хотелось меня оставлять, и она посидела со мной немного.

Когда она ушла, я пошел в ванную и долго стоял под душем, таким горячим, какой мог вытерпеть. И я снова и снова мыл руки. Сон долго не приходил, я лежал и смотрел на телефон, а гнев и страх постепенно высасывали из меня силы. Мне даже казалось, что я слышу, как звенят натянутые до предела нервы.

Глава 15

— Папа, почитай мне сказку.

— Какую сказку ты хочешь?

— Смешную, про трех Медведей. Медвежонок в ней такой смешной.

— Хорошо, почитаю, а ты должна спать.

— Ладно.

— Читаю одну сказку.

— Одну, и я буду спать.

* * *